Их с этих диванов ничем не поднимешь и на работу не выгонишь. Лежат до пролежней. Там бабы пашут, как прокаженные, чтобы этих засранцев чем-нибудь вкусненьким накормить, и проклинают собственную, так глупо сложившуюся судьбу. Твой же, наоборот, с утра до ночи носится, чтобы у тебя дом был — полная чаша.

— Дом уже и так полная чаша! Куда больше-то? Можно и остановиться.

— Кто делает деньги, тот делает их двадцать четыре часа в сутки и никогда не останавливается.

— Я все понимаю, но ведь из больницы-то можно было бы меня встретить.

— Ты не рада, что тебя встречаю я?

— Рада, только мне бы еще хотелось и мужа увидеть.

— Увидишь, не переживай. Сегодня же увидишь.

— Знаешь, а ведь он у меня в больнице сидел не больше пяти минут, словно делал это не потому, что хотел, а потому, что так требуют правила. Придет, принесет сладкое и цветы, посидит пять минут и уходит. Причем и эти несчастные пять минут постоянно смотрел на часы. Я его прошу задержаться хоть еще на немного, а он говорит, что не может, потому что ему надо зарабатывать эти чертовы деньги. Зачем нужны такие деньги, если мы практически друг друга не видим?

— Деньги нужны вашим будущим детям.

— Врач сказал, что слишком большая вероятность того, что я больше не смогу иметь детей.

— Яков об этом знает?

— Нет, — замотала я головой.

— Вот и не говори. Мужчина должен знать ровно столько, сколько ему положено.

— Я должна опять врать?! Только вылезла из этого вранья…

— Что поделаешь, это ложь во спасение.

— Мне кажется, что жизнь современной женщины вообще одно сплошное вранье. — Я помолчала с минуту и добавила: — Знаешь, мне кажется, даже если бы я сказала Якову, что не могу больше иметь детей, он бы особо не расстроился.

— Почему?

— Потому что он просто не услышал бы то, что я говорю… Он бы думал совсем о другом. С каждым днем он становится все бесчувственнее и бесчувственнее.

— Не принимай все так близко к сердцу. Иначе тебе грозит болезнь, которой болеют почти все жены состоятельных людей.

— И что это за болезнь?

— Одиночество в золотой клетке.

— Мне кажется, что я ею уже заболела.

— Еще не поздно. Главное — вовремя начать лечение.

— Лечение? Какое? — Я прижала к себе цветы и посмотрела на Галину взглядом, полным надежды.

— Нужно уметь жить свей жизнью… — Слова Галины прозвучали для меня, как приговор.

— Но разве можно иметь свою жизнь, когда ты живешь с мужчиной?

— Можно и даже необходимо.

— Тогда зачем нужна совместная жизнь с мужчиной?

— Она нужна для того, чтобы иметь свою собственную…

Галина завела мотор и посмотрела в зеркало заднего вида.

— О черт, опять этот джип…

— Какой джип?

— С того самого момента, как мы выехали из особняка твоего фотографа, за мой обязательно кто-нибудь следит.

— Все это время?

— Ну не каждый день, но довольно часто.

— Но ведь это была «Хонда»!

— А в последнее время — джип.

Я испуганно посмотрела назад и увидела стоящий неподалеку от нас, прямо на территории больницы, зеленый тонированный джип. Сквозь темные стекла невозможно было увидеть, кто именно в нем сидит. Прикусив нижнюю губу, я посмотрела на Галину испуганным взглядом и спросила, не скрывая волнения: — Помнишь, когда я ехала с Яковом в больницу, ты просила меня перезвонить?