Стараясь держаться поближе к витринам, она быстрым шагом обходит мужчину и останавливается перед стеклянными дверями, ведущими на станцию. Аманда долго всматривается внутрь и только потом осторожно толкает дверь.

В вестибюле стоит полумрак. Один из турникетов открыт. Видимо, кто-то сломал его, когда отключилось электричество.

Неожиданно внизу на платформе кто-то начинает громко кашлять и прочищать горло. Твою мать. Она замирает и прислушивается. Аманда очень надеется, что ее обращение к мертвецу никто не услышал. Она тихонечко подкрадывается к киоску, в котором, кроме газет и журналов, всегда можно купить хот-дог или шоколадку, и пробует открыть раздвижные стеклянные двери. К сожалению, они заблокированы.

Аманда оглядывается по сторонам. В вестибюле, кроме автомата по продаже билетов, нет ничего, что помогло бы ей раздвинуть двери.

Стоит ли вообще пытаться? В полутьме она видит на полке только корзинку с бананами, но этого достаточно, чтобы от голода у нее свело живот.

Какие еще есть варианты? На Сведенборгсгатан есть супермаркет ICA, но он наверняка закрыт, а Аманде ни за что не справиться с решетками. Стеклянные двери – единственный шанс добраться до еды.

Она возвращается в торговую галерею, подходит к покойнику и разглядывает лежащий рядом с ним кожаный портфель. Подняв портфель, Аманда не может сдержать улыбки: судя по весу, в нем лежит как минимум пятикилограммовый ноутбук.

– Скоро верну, – шепчет она и направляется к вестибюлю станции.

Аманда стоит перед витриной киоска слева от дверей и думает, куда лучше наносить удар.

Она отходит на два шага, размахивается и со всей силы бьет портфелем по стеклу.

Эхо от громкого удара разносится по станции. Сначала Аманде кажется, что витрина не пострадала, но потом она замечает небольшую трещину на уровне глаз. Не обращая внимания на шум, она бьет снова и снова до тех пор, пока стекло с грохотом не обрушивается на пол. Аманда отскакивает в сторону, инстинктивно прикрывая глаза руками. Все вокруг усеяно мелкими осколками. Аманда смотрит на свои босые ноги и громко ругается.

– Черт возьми! Что там происходит? Эй, кто там? – слышит она крики и приближающиеся звуки шагов. – Эй, ты! Стоять!!!

Стержень от детской коляски падает на пол и, подскакивая на ступеньках, отлетает к лифту. Айрис хватает Сигрид в охапку и прислоняет к стене:

– Подожди меня здесь, о’кей? Стой тут, пока я не скажу.

Она заходит в квартиру, но тут замечает на лице дочери дикий испуг.

Айрис со вздохом останавливается:

– О’кей, входи, но только в гостиную. Мы закроем за собой дверь.

Они оказываются в квартире. Айрис поворачивается, чтобы запереть дверь, и, наткнувшись взглядом на сломанный замок, отпихивает его в сторону.

– Теперь мы в безопасности, но ты останешься здесь. Обещай, пожалуйста.

Сигрид кивает и принимается беззвучно плакать. Она-то хотела только попасть домой и найти папу живым. Но теперь все ее надежды рушатся.

– Я сейчас вернусь, – говорит Айрис.

В квартире витает гнилой запах разложения, не сильный, но вполне ощутимый. Айрис идет по коридору вдоль книжных шкафов, проходит мимо письменного стола и сворачивает на кухню. Пусто. Потом она мельком заглядывает в комнату Сигрид. Ничего странного или подозрительного. Айрис приближается к неизбежному финалу. Она чувствует, как ее пульс учащается, а головная боль становится почти невыносимой.