Я больше не могу, не могу, думает он. Я терпел, но у меня больше нет сил это выносить. Неужели я появился на свет только для того, чтобы видеть все это…

Внезапно Дано с сожалением вспоминает, что не позвонил вчера вечером бабушке. Он хотел позвонить ей, узнать, все ли в порядке в Дамаске. Там, на родине, время от времени выдавались спокойные вечера, когда работала сотовая связь. Последний раз это было несколько дней назад. Теперь же Дано хотел узнать, остались ли места, куда еще не добралась эта странная болезнь.

Но даже если бы он дозвонился, бабушка обязательно захотела бы узнать, как они там, а Дано даже при всем желании не мог сказать ей правды. Он не мог рассказать ей о том, что произошло и что он наделал. У него уже не было сил лгать и говорить ей: Бабуля, у нас все хорошо, не волнуйся, мы все живы-здоровы, все плохое позади.

Поэтому он нажал на «Отбой», даже не дождавшись гудков.

Дано достает мобильник, больше для того, чтобы хоть чем-то занять руки. Одиннадцать процентов зарядки. Выходит из энергосберегающего режима. С минуту телефон ищет сигнал, после чего на экране снова появляется сообщение «Нет сети». Уже чисто механически Дано снова переводит мобильный в энергосберегающий режим.

Он прислушивается. Как тихо вокруг. Никто не преследует его: должно быть, полицейский остался лежать в луже своей рвоты под ослепительными лучами солнца. Единственный положительный момент во всей ситуации, но в остальном царящее вокруг безмолвие пугает его. С подобной тишиной он сталкивается впервые.

Дано доходит до угла здания, за которым должен располагаться вход. Да, спутник в гугл-картах не врал – здание действительно огромное. Но даже если его дядя внутри, то как он найдет его?

Ни с того ни с сего Дано решает, что дядя действительно может быть внутри. Если ремонтник в желтом жилете оказался именно тем, кто заразил пассажиров в поезде, это означает, что в Стокгольм зараза проникла еще раньше, возможно, когда рабочий день уже начался, иначе ремонтник в желтом жилете не вышел бы на работу.

Все произошло так быстро – его мать скончалась всего через три часа после того, как они покинули поезд. А ведь она даже не касалась зараженного мужчины. Что уж говорить об Ахмеде, который по роду своего занятия перемещается по всему зданию и все время пребывает в контакте с людьми.

Дано покидает свое укрытие и, дойдя до угла здания, осторожно выглядывает. Видит широкий тротуар и два лежащих на нем трупа. Оба принадлежат мужчинам в костюмах. Но у входа никого. Он устремляется вперед, взбегает по лестнице и прижимается лбом к стеклянным дверям. Внутри темно. Даже лампы не горят. Дано нажимает руками на крутящуюся дверь. Она чуть-чуть поддается. Он наваливается всем весом, и стеклянная дверь медленно приоткрывается.

Внутри спертый воздух. Дано останавливается в фойе и оглядывается: на ближайшей к нему стене – логотипы компаний. Он делает несколько шагов вперед. Постепенно его глаза привыкают к царящему здесь полумраку, и он замечает женщину, лежащую на полу у стойки администратора. Рядом с ней уже ставшая привычной лужица кровавой рвоты. Чуть дальше, между двумя лифтами, мужчина, сидит, привалившись к стене. Белая рубашка заляпана следами рвоты, во впадине между животом и грудной клеткой застыла лужица желто-красной жижи.