Новиков мельком отметил этот неоднократно подтверждавшийся практикой факт и принялся раскуривать сигару.

– Ну что, братцы, теперь, может, вы нас в курс введете, что тут в наше отсутствие творилось? Старые газеты и хроники мы, само собой, посмотрим, то, что внимания заслуживает, а в общем?

Шульгин перевел взгляд с Воронцова на Феста и обратно. Они же здесь оставались «смотрящими». Каждый в своей сфере деятельности и внимания.

Говорить пришлось все же Фесту. Адмирал умело, как освоил это искусство с юных, пожалуй, еще докурсантских лет, сумел объяснить окружающим, что «наш юный друг» справится с заданием гораздо лучше. Никто и не собирался ему возражать, но Дмитрий тем не менее счел нужным привести несколько неубиваемых доводов, в чем будет заключаться польза для всех присутствующих от такого именно распределения ролей. Это, разумеется, тоже было элементом общих игр, по которым Воронцов откровенно соскучился, но исполнено в лучших традициях, даже Шульгин завистливо прищелкнул языком.

Вадиму порученная «старшим товарищем» задача трудной не казалась. Он в отличие от Секонда в академиях не обучался, но докладывать коротко, точно и исключительно по делу, не отвлекаясь на несущественные подробности, умел. Да и показаться перед учителями и наставниками в выгодном свете никогда не вредно. Это Дмитрию Сергеевичу лишний авторитет ни к чему, и старого хватает, а ему отчего же не отличиться в очередной раз. Тем более – столько не виделись! Если Александр Иванович с Новиковым сами по себе не слишком изменились, то Фест за два года – весьма значительно. Его взгляды на них – тоже. И не в самоуверенности и зазнайстве здесь дело.

– Только разрешите сначала один вопрос перед тем, как начну про «дела наши скорбные» рассказывать, – чуть усмехнулся Вадим, вспомнив момент из фильма, который «старшие товарищи» успели посмотреть еще в «первой жизни»[56].

– Ну давай, – кивнул Шульгин.

– Какой, по большому счету, смысл во всех ваших «открытиях и исследованиях»? Ну, что угрозу дальнейших вторжений устранили – это ясно. А научная часть? Вы ж ничего такого нигде опубликовать не сможете. Разве что в виде очередного фантастического романа.

Новиков с Шульгиным переглянулись.

– Прагматиком ты, однако, успел стать. Не сказать, что это сильно здорово. Мы вон насколько дольше тебя прожили, а так романтиками и остались. Нам просто интересно жить, ну и познавать эту жизнь во всех ее проявлениях, – вместо Шульгина ответил Новиков, а Воронцов согласно кивнул.

– Если б я в ваше время рос, может, тоже романтиком сейчас числился бы. Но – увы… – видно было, что Вадим рассчитывал получить какой-то другой ответ.

Ну, раз хотел – пожалуйста. Новиков сделал глоток из тяжелой кружки, после чего сказал:

– Знаешь, мне отчего-то кажется, что совсем скоро и опубликовать наши открытия можно будет, и еще много интересных явлений в мире произойдет. Вы ж тут без нас тоже время не теряли?

– Очередное прозрение?

– Скорее – настроение. Так мы тебя слушаем.

Свой доклад-отчет Вадим постарался уложить строго в академический час, для чего пришлось исключить все живые, нередко весьма экзотические подробности, оставив только выскобленный до снежной белизны скелет истории