австралийских степей.

Конечно, если бы имел Уголек свою собаку, он излил бы любовь на нее одну.

Но не было собаки.

В прошлом году, летом, Уголек чуть не стал самым счастливым.

Он шел с мамой в соседний гастроном и у крыльца магазина увидел пса.

Пес был большой и пегий. Он линял, и шерсть висела клочьями на худых боках. У

него была добрая розовая пасть и чудесные коричневые глаза.

– Ох, какой ты… – выдохнул Уголек. Он медленно поставил на асфальт сумку с

банкой для сметаны. Он сел перед псом на корточки.

– Боря! – воскликнула мама и певуче застонала.

Сидя на корточках, Уголек был ниже собаки. Пес перестал зевать.

Веселыми глазами он посмотрел на Уголька и, поднимая пыль, заколотил по

асфальту тяжелым хвостом.

– Псина. Милая, – сказал Уголек. Он притянул к себе мохнатую голову с

полувисячими ушами и прижал ее к плечу. Милая псина облизала Угольку ухо. Сердце

Уголька от радости запрыгало, словно крышка на кипящем чайнике.

– Оо, – проговорила мама издалека, потому что боялась собак больше, чем мышей и

скарлатины. – Оо… Не прижимай это чудовище.

Чудовище облизало Угольку второе ухо.

Пока сын обдумывал, какой угол в квартире лучше подойдет для собаки, а мама

выбирала место, чтобы упасть в обморок, на крыльце раздалось постукивание. Из

магазина вышел человек с седой щетиной на подбородке и деревяшкой вместо левой ноги.

– Балалай, – сипло позвал он.

Балалай бросил Уголька, медленно поднялся и описал вокруг хозяина ленивую

орбиту. Как большая планета вокруг светила. Светило, чтото бормоча, прятало в кармане

зеленое горлышко поллитровки.

Уголек молчал. Но в его черных глазах, наверно, была такая тоска, что человек

решил снизойти до разговора.

– С тобой Балалай не пойдет. Нне пойдет, – сообщил он, уперев в Уголька

мутноватый взор. – Ты собаку с детства… воспитывай с детства. Тогда пойдет. Потому что

преданность в ней. Вот я последние штаны… отдам. А собаку нни за что…

Видимо, он собрался произнести длинную речь о собачьей преданности, но мама,

оправившись от потрясения, схватила Уголька за локоть и увлекла от опасного места…

Итак, собаки не было. Был только пожилой кот Вьюн, прозванный так за то, что в

молодости отличался изяществом и грациозностью.

Собачья жизнь не для котов. Коты созданы для того, чтобы по ночам дурными

голосами орать на крышах, днем спать на солнце, утром и вечером воровать на кухне

молоко и рыбу, а в свободное от этих занятий время изредка ловить мышей. Вьюн считал

такой образ жизни совершенно правильным. Уголек считал иначе.

У него не было верного пса, который бы вытаскивал хозяина из кипящей морской

пучины, шагал с ним по ледяным арктическим пустыням, помогал в охоте на носорогов и

ловил шпионов. Зато у нашего Уголька было богатое воображение. А с помощью

воображения нетрудно сделать из кота собаку.

Начались для Вьюна тяжелые дни. Через неделю он похудел и стал тонким, как в

юности. Он сопротивлялся. Он показывал когти. Но через месяц Вьюн понял, что для