Ни дороги, ни тропинки — лезли напролом через лес, обходя лишь непролазные буреломы, скалы и кручи, часто поднимаясь на сопки, карабкаясь по осыпям, пугая греющихся на камнях гадюк. Перевалив через одну сопку, видели перед собой другую, ничуть не ниже. Дважды переходили вброд неширокие быстрые речки. Потом начался тягун — длиннейший подъем на здоровенную горную гряду, поросшую понизу строевым лесом, а поверху — корявыми низкорослыми сосенками, скрученными ветрами в крендель. Солнце пекло так, словно вознамерилось вытопить из путников излишки жира, превратив каждого в сушеную воблу. Витюня давно засунул свой треух под мышку и расстегнул телогрейку. Речная водичка давно высохла, и теперь ватная набивка пропитывалась обильным потом. В валенках тоже хлюпало, но не бросать же их! Хорошие валенки, подшитые, почти новые… в таких и по здешним камням подошву не вдруг протрешь. Лунохода, когда их выдавал, аж корежило всего, точно с перепою…

— Душно, — подчеркнул очевидное Юрик. Он давно стянул с себя верхнюю половину комбинезона, завязал ее вокруг пояса и, рискуя увечьем, яростно отмахивал слепней медным топориком.

— Угу. А кто предложил напиться из речки, не ты?

— Натюрлихь.

— А по-русски?

— Йес.

— Вот и потей, — с мрачным удовольствием заключил Витюня.

— Ага. Видал, как туземцы пили? Они пьют, а мы терпи, как саксаулы? Чтоб я сдох, с экологией у них все в порядке. Может, разве зверь какой дизентерийный в речку нагадит, а так нормально…

Витюня невнятно промычал в ответ. От трескотни спутника делалось тошно. Только что молчал, и было почти хорошо. Выходит, открылось второе дыхание…

— Так ты, значит, еще и штангист? — сменил Юрик тему.

«И зачем рассказал?.. Болтун».

— Угу.

— Тогда понятно. А лом руками согнуть можешь?

— Нет, — с сожалением признал Витюня, утирая рукавом телогрейки взмокший лоб. — Арматурину руками могу, а лом только об коленку. — Против воли он заморгал и озадаченно уставился на Юрика. — А зачем его гнуть?

— Клюшку сделаешь.

— Какую еще клюшку?

— Хоккейную.

— А зачем нам клюшка?

— Отвяжись. Я просто так спросил, — и без всякого перехода Юрик продолжил: — Интересно, куда мы так чешем? И вообще, пожрать нам сегодня дадут?

Витюня не удостоил его ответом. Есть хотелось отчаянно. Лишь одно соображение заставляло его стойко терпеть жару, голод и трудности пути по пересеченному рельефу: их с Юриком явно вели туда, где подвешенное состояние наверняка сменится твердой определенностью. Большего Витюня и не желал.

— Похоже, мы от кого-то удираем, — предположил Юрик. — По-моему, типичное бегство в условиях ненаблюдения видимого противника. Тебе так не кажется?

— Нет.

— А мне кажется. Зуб даю, не одни мы тут чужие — эти тоже.

Витюня сморщил лоб, переваривая трудную мысль.

— Не, — возразил он. — Где у нас такие дикари, а?

Будто сам вчера не строил гипотез насчет диких краснокожих.

— Сам дурак, — огрызнулся Юрик. — Я не о нашем мире. Я об этой долбаной местности.

— А-а… Не знаю.

— А не знаешь, так молчи. Они нас к своим ведут. По чужой территории, понял? Если доведут, смотри, улыбайся там и ломом без нужды не верти — не так поймут. Главное, улыбайся.