Я шагнул к Эгилу.

– Этот ублюдок мой, – прорычал Эгил.

– Мне жаль.

– Он был хорошим братом. – В глазах у Эгила стояли слезы. Потом он извлек меч, Аддер, и указал на шотландца, размахивающего секирой Торольфа. – И этот человек – мой.

Большой барабан, скрытый за спинами людей Анлафа, заговорил в новом, ускоренном ритме, и раздался могучий рев. Норманны Анлафа двинулись вниз по склону.

Норманны издавали боевой клич и шли нестройной толпой. Многие являлись ульфхеднар и считали себя неуязвимыми. Они верили, что посредством своей ярости и жестокости способны рассеять отряд западных саксов на левом крыле Этельстана. Я не знал, что Этельстан переместился на этот фланг и принял командование уэссекцами. Увидев, что норманны перешли в атаку, король приказал отходить.

Это один из самых сложных маневров, что могут выпасть на долю полководца. Чтобы «стена щитов», отступая, не рассыпалась, требуется дисциплина. Делая шаг назад, воины должны следить, чтобы их щиты соприкасались, и все это время они видят, как на них накатывается визжащая орда. Но западные саксы были в числе лучших наших людей, и до меня доносился голос, повинуясь которому они шаг за шагом пятились. Тем, кто оказался ближе к ручью, мешал овраг. Пространство сужалось, и воины с фланга перестраивались, образуя еще одну шеренгу позади третьей. По мере медленного отступления боевая линия войск Этельстана принимала форму лука. Потом, отойдя шагов на двадцать, уэссекцы остановились, заклацали щитами, выравнивая строй, и тут норманны врезались в них. Атака получилась хаотичной, самые отважные первыми добрались до западных саксов. Они мчались прыжками, словно рассчитывая с разгона проскочить через ряды врага, но их встретили копья и сомкнутые щиты. Уэссекцы не дрогнули. Наступление норманнов разбудило остальную линию Анлафа, она двинулась вперед, и битва возобновилась: снова послышались звон клинков и стук щитов, раздались крики. Чернощитники Страт-Клоты подбирались к моим людям, скотты оттаскивали мертвецов, расчищая себе путь. Руководил ими воин с секирой Торольфа.

– Ублюдок, – рыкнул Эгил.

– Стой! – крикнул было я, но Эгил уже ушел, выкрикивая своим приказ расступиться.

Шотландец заметил приближение противника. По лицу его пробежала тень тревоги, но потом он издал боевой клич, выставил крашенный синим щит и замахнулся секирой на Эгила, выскочившего из нашей первой шеренги.

Болван был тот шотландец. Он, похоже, чаще орудовал мечом и копьем, секира была для него непривычным оружием, и он нелепо взмахнул ею в расчете грубой силой удара сбить в сторону щит Эгила. Тот резко остановился, отклонился назад, секира пролетела мимо, и пока шотландец отчаянно пытался справиться с ней, Эгил нанес укол. Аддер вонзился скотту в живот, тот согнулся от боли, и Эгил впечатал ему в лицо украшенный изображением орла щит. Потом провернул меч, дернул вверх и высвободил, выпуская из раненого кишки. Те вывалились прямо на труп Торольфа. Секира упала в реку, а Эгил снова и снова заносил Аддер, изрубив умирающему голову и плечи, пока один из норманнов не оттащил его, так как скотты шли отомстить за своего.