Я смотрел на пластиковый конверт, смотрел и никак не мог сообразить, чем меня смущает его содержимое. Но что-то было не так, какое-то воспоминание крутилось на самой грани сознания, и его никак не удавалось ухватить.

– Сами вы не совершали кражи и не участвовали в убийстве брата Михаила. Если получится вернуть похищенное, Братство не станет настаивать на вашем преследовании, – пообещал Наумов.

– Я не делал того и не делал этого. В чем вообще меня обвиняют?

Брат Петр машинально пригладил седые волосы и весьма обтекаемо ответил:

– В соучастии. Вы выступали посредником в краже особо крупного размера. Но мы готовы закрыть на это глаза.

– Простите, посредником между кем и кем? Брат Михаил и брат Иннокентий прекрасно знали друг друга без меня.

– Мы можем размотать цепочку до конца. Вы действительно хотите этого?

Прозвучало это заявление как угроза, да неприкрытой угрозой оно и являлось.

Я только вдохнул.

– Предложение действует лишь до задержания брата Иннокентия, – предупредил Наумов.

– А с чего вы вообще решили, что он сбежал? – усмехнулся я. – Быть может, давно лежит в каком-нибудь подвале с дырой в голове?

Могилевский немедленно насторожился.

– Это признание?

– Ни в коем разе.

Петр Наумов поджал губы, убрал в чемоданчик пакет и уже потянулся за конвертом, но я прижал его край к столешнице.

– Юрий Васильевич, – обратился я к дознавателю, – а не разводят ли меня, случаем? Именно этот конверт изъяли с места преступления? И в нем был именно этот артефакт?

Могилевский взглянул на конверт и подтвердил:

– Именно этот. Осмотр помещения производился совместно с представителями Братства, но все вещественные доказательства были помещены в хранилище улик Дружины.

Я отпустил конверт и улыбнулся.

– Ясно. Брат Петр, я подумаю о вашем предложении.

Наумов закрыл чемоданчик и спросил:

– Как я могу получить стенограмму допроса?

– С вами свяжется мой помощник, – ответил Могилевский. – Завтра или послезавтра.

– А брат Вячеслав? Вы арестуете его?

– Постановление об аресте господина Хмелева находится на подписи у заместителя Воеводы.

Наумов глянул на меня свысока.

– Подумайте о моем предложении, брат Вячеслав. Хорошенько подумайте.

Стоило лишь за представителем Братства закрыться двери, Могилевский встал и навис над столом.

– А чему это вы так развеселились, Вячеслав Владимирович? – прямо спросил он.

Я только руками развел.

– Нет, серьезно, – пристал с расспросами дознаватель. – Поделитесь.

– Элементарно, Ватсон! – не удержался я от панибратства. – Мои люди убивают старика и оставляют на месте преступления такую улику? Сами-то в это верите?

Но это была лишь отговорка. Просто я вспомнил. Вспомнил, как дядя Миша подцепил пинцетом и убрал в этот пластиковый конверт совсем другой артефакт. Маленькую черную микросхему с серебристыми ножками, как показалось мне со стороны. И ее переполняла магия, посмотрел – и будто песком в глаза сыпануло.

О чем это говорило? Я был уверен, что знаю ответ, но делиться догадками ни с кем не собирался. Этот секрет стоил слишком дорого. Ради такого можно и в камере посидеть.

Могилевский закурил, глянул на меня через сигаретный дым и спросил: