— Пройдешь? — наконец, выдавила я не своим голосом.

— Ты точно не поедешь со мной на базу? — тихо и с затаенной надеждой в голосе на то, что я изменю решение, спросил Емельян.

Мелькнула малодушная мысль отложить разговор и поехать. Черт с ними, с увеселительными мероприятиями! Потерплю. И к бабушке можно пока не ехать. Когда Сева раздобудет тот миллион еще? Но я эти мысли прогнала. Правильно Алла говорит: перед смертью не надышишься. Ну и не заслужил мачо нечестности с моей стороны.

— Нет, не поеду, — вздохнув сказала я, — но мне очень нужно тебе кое-что сказать… рассказать то есть. Пройди, пожалуйста.

Ну вот! Я это сделала!

Эмиль мимолетно нахмурился, но вошел в прихожую. Я следом. Дверь на замок закрывать не стала.

— Проходи в зал, не разувайся. Будешь чай или кофе? — изобразила я из себя радушную хозяйку.

— А просто вода есть? — спросил Эмиль, снимая с ног кроссовки.

Не послушался и босиком прошел туда, куда я его отправила, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Опять стало неловко. Нет-нет, у меня чисто! За его дорогие носки я не переживала. Да и нижнее белье на спинке дивана у меня не валялось. Ремонт тоже был неплохим: современным и свежим. Но вот сама типовая двушка со стандартными потолками и окнами, тесными комнатами, недорогой мебелью… Если вспомнить испанские виллы и сравнить, то моя квартира — настоящее убожество. Эмиль явно к такому не привык.

Поспешила в кухню, чтобы достать из холодильника для гостя минералку, а заодно и приложить ее к горящим щекам. Стояла так с минуту, пока не замерзли руки.

А когда вошла в зал со стаканом и бутылкой, Лютовский уже разместился на диване. Поставила все на журнальный столик перед ним, уселась в кресло. Впилась ногтями в ладони, три раза выдохнула и решилась.

— Емельян, я не могу принять твое предложение о повышении, потому что беременна, — выпалила на одном дыхании, — и вскоре мне предстоит декрет.

Мачо поперхнулся и закашлялся. Ох, надо было хоть подождать, пока он глоток сделает.

— Отец ребенка — твой бывший муж? — спросил он непонятным тоном, когда смог разговаривать.

— Нет. Срок чуть больше пяти недель… — поспешила я опровергнуть это нелепое предположение.

Надеюсь, он умеет считать, и мне не придется самой озвучивать, кто отец малыша.

Считать он умел, да и тугодумом не был…

— Я? — спросил коротко и опять с непонятным выражением.

Естественно, без восторга, но и без ужаса.

— Да, — я кивнула и принялась оправдываться. Вообще то, я не хотела просить прощения и обелять себя, но это вышло как-то само собой: — Поверь, Эмиль, я этого не планировала! Я вообще думала, мы с тобой никогда не увидимся. Я понятия не имела, что ты сын Романа Владимировича, — полилось из меня как из дырявой грелки. — А еще ты должен знать: я не собираюсь у тебя чего-то требовать и на что-то претендовать…

— Погоди, Кать. Погоди, — Эмиль запустил руки в волосы. Ну хоть какая-то реакция, говорящая, что он в шоке. — Ты меня прости, но я поеду сейчас. Мне нужно это переварить. Дашь мне время?

— Конечно, — резко остыла я.

Я знала! Заранее прекрасно понимала, что он не кинется меня счастливо кружить по комнате, но все равно его заторможенная реакция пронзила душу обидой. Лучше бы он сейчас разразился ругательствами. Спрашивал, как это могло произойти. Обвинял в том, что я его обманула… Я бы тогда со спокойной совестью начала огрызаться в ответ, возненавидела его и продолжила жить дальше. Но нет. Эмиль не хотел ставить точку в этом вопросе.