Захотелось оправдаться.

— Понимаешь, мы неплохо жили десять лет. Сева меня не обижал. Мы даже не ругались никогда, — сейчас я понимаю почему: мы просто были безразличны друг другу, — а потом он пошел вверх по карьерной лестнице. Стал ведущим и… — я замялась. Все же признаваться, что от тебя муж ушел к мужчине, неприятно, — в общем, он ушел к продюсеру.

— Мужику? — Лютовский ловил на лету.

Хотя продюсером могла вполне и женщина быть, он почему-то сразу догадался о степени низости моего падения.

— Да, — не стала я наматывать лишнюю ложь на наши и без того запутанные отношения, — он чувствовал себя таким виноватым, плакал, стоя передо мной на коленях, и просил прощения. Я поверила, что отдам ему миллион и никогда в жизни не увижу…

— Катюш, открою тебе один секрет, — сказал Эмиль, шумно вздохнув. — Люди нетрадиционной ориентации бывают двух видов: те, что такими родились и не могут ничего с этим поделать. И те, что используют свой зад как путь наверх. Так вот вторые, а к ним относится и твой муж, не имеют совести и принципов.

— Теперь я это знаю, — горько созналась. — И я уже сказала ему, что он может выставлять дом на продажу, но ему негде жить, и он решил, что моя квартира — перевалочная база!

— Да уж… Но почему он действует так нагло, Кать?

Да потому что думает, что хорошо меня знает. Прежняя я — дурочка, не замечавшая его интрижек, обалдевшая сомнамбула, что соглашалась на все, что он предложит — она и сейчас бы тихо его приняла, лишь бы не скандалить и оставить бабулю в Михайловке. Но он не учел перемены в моей жизни, которые заставили меня встрепенуться, и сильно просчитался.

— Видимо, он не забрал свидетельство о разводе и не поставил в паспорт печать. А еще он прописан у меня, я говорила. Наверняка в глазах полиции все выглядит законно…

— Ох, Катя, Катя, простая душа! — покачал головой Эмиль, будто ему не тридцать лет, а семьдесят.

— Но я покажу полицейским все бумаги, и его выдворят, — уверенно сообщила я, убеждая в благополучном исходе в первую очередь себя.

— Выдворят, — согласился мачо. — А дальше что? По какой-то причине он хочет поселиться у тебя. И я даже не удивлюсь, если он таким образом мечтает вернуть ваши отношения…

Я аж подпрыгнула на сиденье и уставилась на Эмиля в ужасе:

— Не приведи господь! Он же не совсем идиот!

— Я бы с этим поспорил, — Эмиль посмотрел на меня с явным намеком на то, что только идиот способен меня потерять. Флирт, лесть, но они согрели душу, — твой бывший — полный кретин, но ты не волнуйся, сейчас все решим.

Мы въехали в город. Домчались быстро и без пробок — в пятницу народ стремился уехать из столицы, а не въехать. А еще дорога пролетела незаметно, потому что я почувствовала себя удивительно спокойно рядом с Эмилем. Его поддержка и вот это вот «все решим» подарили мне ложное чувство защищенности и ощущение сильного плеча рядом…

«Не расслабляться, Катя! — приказала себе, вовремя опомнившись. — Это он пока не знает, какую ты ему свинью подложила!». Ой, нельзя так о ребенке! Не свинью, конечно, но сюрприз, который он совсем не ждал и не просил. Я ведь прекрасно понимала, какая огромная ответственность — малыш. Нельзя ее навязывать. Это неправильно — ставить человека перед свершившимся фактом, если он к нему не готов…