Медики могли многое, но не тогда, когда выстрел поставленного на максимум парализатора попадал прямо в сердце…

Они изматывали не его – жрец выглядел столь же вызывающе элегантно, как в тот, первый раз, когда я его увидела в резиденции губернатора.

Они изматывали меня, доводили до состояния полного истощения, до той грани, за которой моя личность готова была исчезнуть, растворившись в единственном желании – не видеть, не слышать, не чувствовать.

Все что угодно за возможность расслабиться и уплыть в спасительное небытие.

Тонизаторы, которыми я щедро кормила собственное тело последние дни, этому только способствовали. Единственного специфического адаптогена оказалось слишком мало, чтобы организм не начал использовать собственные резервы.

Я была не совсем права, усталость чувствовалась и в Исхантеле. Когда он подошел ближе, а мои глаза привыкли к свету, я увидела это со всей очевидностью. Круги под глазами казались не просто темными, а практически черными. Заострившиеся скулы, опущенные уголки губ, посеревшая кожа.

И взгляд, в котором безжалостная острота была уже не столь очевидна.

Но даже в таком состоянии он был силен настолько, что я не понимала, как вообще могла подумать, что способна с ним справиться?!

Впрочем, он уже сказал, что это было глупо…

– Как ты попала сюда?

«Они – ментальные садисты, чем ярче сопротивление, тем большее удовлетворение получают. Физическая боль жертвы им не нужна, рабская подчиненность – тоже».

Эх, Марк, Марк… Догадывался ли ты, что когда-нибудь твои слова станут моим шансом? Или, выстраивая свой план, был уверен, что я о них не забуду?

Говорите, раздвоение личности? Скорее, желание дойти до конца, уничтожив эту тварь.

С трудом приподняла голову, посмотрела на жреца пустым, ничего не выражающим взглядом. Сделать это оказалось просто, даже играть не пришлось.

– Не знаю…

Мой ответ ему не понравился. Он замахнулся, чтобы ударить, но его ладонь замерла, так и не коснувшись моего лица.

Я не шелохнулась, мне было все равно…

– Кто был с тобой? Чья это куртка? – Исхантель повел головой в ту сторону, где я лежала до его появления.

Он не кричал, голос был совершенно спокоен, но солгать, если бы и хотела, я не смогла.

Посмотрела, безропотно подчиняясь приказу.

– Иштвана Руми.

Теперь я понимала, зачем Иштван поменялся одеждой с Горевски. Того рядом со мной вроде как и не было.

Мысль была вялой. Да и моей ли она была?

– Где он?

Я смотрела на жреца, а перед глазами был тот миг…

Иштван забрал слот, улыбнулся мне… обнадеживающе.

За эти дни он успел стать другом. Необременительным, надежным. Другом, который оказывался рядом всякий раз, когда был необходим.

А еще Руми был журналистом, который знал цену слову и понимал, как многое может оно изменить, если произнесено вовремя.

В тот миг написанное мною слово было нашим оружием, той лептой, которую мы вносили в мирную жизнь Зерхана.

В мирную жизнь его Зерхана.

Валесантери подошел к Иштвану, закрывая от меня, что-то тихо произнес. Руми кивнул, положил руку на плечо Горевски.

Секунды уходили, а они продолжали стоять. Молча.