- Ника, вы собирались продавать свои вещи, одежду. Почему?

- Деньги нужны, вы же сами понимаете, - как можно беззаботнее ответила я.

- Когда женщина продает свои наряды, это свидетельство катастрофы, а не того, что ей просто нужны деньги. Кого вы пытаетесь обмануть, Ника?

Да, действительно, кого это я пытаюсь обмануть? Старого чекиста, раскрывшего в своей жизни не одну тысячу обманов? Наивная самонадеянная дурочка!

- Николай Григорьевич, не вынуждайте меня говорить не правду. Правду я вам сказать все равно не могу, а откровенно врать не хочется. Могут у меня быть свои маленькие женские секреты? - слукавила я.

- Могут, - согласно кивнул он. - Вам нужно было расплатиться с Огородниковым?

Так, и Севочку сюда приплел. Впрочем, он прав, деньги нужны были именно для этого.

- Да.

- Но вещи вы не продали, значит, вам хватило, - сделал он вывод. - Вы простите, но я заглянул в ваш шкаф и сверился с описанием тех вещей, которые вы предлагали на продажу. Все на месте. Никочка, какие у вас дела с Огородниковым? Я у него спрашивал, но он не сказал, сослался на тайну клиента. Может быть, вы мне скажете? Вы можете не говорить, это ваше право, но тогда я начну сомневаться в вашей искренности. А ведь нам с вами еще долго жить вместе, бог даст, в ближайшее время не помру.

Я поразмышляла несколько секунд и поняла, что Старый Хозяин довольно элегантно загнал меня в угол. Как-то и в самом деле нехорошо получается, когда у человека, живущего с тобой под одной крышей, появляются от тебя тайны, да еще связанные с частным детективным агентством.

Но как же поступить? Столько сил, нервов и денег было потрачено на то, чтобы уберечь Старого Хозяина, и что теперь? Все псу под хвост? Он занервничает, расстроится, выдаст приступ… Или я что-то не так оцениваю? Ведь смог же он остаться в хорошем состоянии, когда меня похитили, даже ясности ума не утратил и руководил процессом моего поиска. Но, возможно, дело в том, что я для Старого Хозяина все-таки "чужая" и мое исчезновение для него - не повод сходить с ума, а Наташенька - "своя", не говоря уж о Павлушеньке, которому она изменяла.

Так что же мне делать? Врать - противно, а кроме того, опасно, потому что можно попасться: Николай Григорьевич вовсе не так доверчив, как я о нем думала. Сказать правду - страшно, потому как опять же опасно, а вдруг моя правдивость слишком дорого обойдется его здоровью?

- Ника, вы не хотите меня расстраивать? - Главный Объект словно мысли мои читал. - Боитесь, что я разволнуюсь и мне станет хуже? Я вам обещаю, что ничего страшного не произойдет. Когда вы пропали, я столько всего передумал, что теперь уже все остальное кажется сущей ерундой. И когда нашел ваш договор с Огородниковым, тоже не самые приятные версии выстроил, но, как видите, пережил в полном здравии. И еще одну вещь хочу вам сказать, Ника. За последние недели я кое-что понял, во всяком случае, главное, важное могу теперь легко отличить от неглавного и неважного. Когда вы пропали, я это отличие ощутил очень явственно. И то, что еще два месяца назад действительно могло довести меня до смертельно опасного сердечного приступа, сегодня покажется мне просто ничтожным и не стоящим беспокойства. Обещаю вам, что восприму ваши слова адекватно.