Я закрыла глаза и решила отпустить сознание на вольный выпас, пусть еще отдохнет. Но оно моих намерений не разделяло и осталось со мной. То есть я его больше не теряла, просто мы оба крепко заснули, вернее, я спала, а оно, сознание, развлекало меня тем, что показывало цветные затейливые сны.

- Ника, вы меня слышите?

Я шевельнула губами в попытке ответить. Получилось не очень-то. Но, вероятно, тот, кто задавал вопрос, шевеление заметил и понял, что слышу. Это его воодушевило, и он задал следующий вопрос, вот, однако, любознательный:

- Как вы себя чувствуете?

Я снова прошевелила ответ, мол, нормально. Но я не уверена, что меня поняли правильно, все-таки изъяснялась я не так уж внятно.

- Вот здесь больно?

Чьи- то руки начали меня ощупывать, в одних местах было больно, в других нет, и я добросовестно шевелила губами и моргала, в общем, общалась как могла.

- Отлично, - услышала я. - Вы родились в рубашке, Ника. А рожденный в рубашке, как известно, в конце концов надевает королевскую мантию. У вас впереди прекрасная и яркая жизнь., И голос был знакомый. Откуда? У меня в Москве нет ни одного знакомого медика.

С этой недоуменной мыслью я снова уснула. Мне снился Никотин в белом халате, читающий со сцены рассказы Бабеля. Когда я проснулась, Никотин, который совсем не Никотин, снова наклонился надо мной. Я никогда прежде не видела этого человека, голову могу дать на отсечение, но его голос кажется мне знакомым, и у него точно такие же, как у никотина, глаза - глаза победителя, не сомневающегося в том, что он может все.

- Вы кто? - спросила я вполне внятно.

- Доктор.

- А где я?

- В больнице.

- А что со мной?

- Много всего. Сначала отравление, потом травмы от взрывной волны и обрушения дома. Но теперь все в порядке, все почистили, где надо - зашили, где надо - наложили гипс. Будете как новенькая. Вы еще поспите, вам полезно, а завтра я всех к вам пущу.

- Кого - всех? - не поняла я.

- Да там целая толпа сидит вторые сутки, никто не уходит, ждут, когда вы в себя придете.

- А…

Я собиралась еще кое-что спросить, вопросов у меня возникло сразу множество, видно, сознание отдохнуло как следует и набралось сил, но в палату (я еще не видела, но предполагала, что коль я в больнице, то и в палате) заглянула медсестра:

- Юрий Назарович, капельницу ставим?

Юрий Назарович! Так вот почему он казался мне одновременно Никотином и кем-то другим, вот почему у него такой взгляд, вот почему его голос кажется мне знакомым! Это же его сын!

- Ваша фамилия Бычков? - спросила я нахально.

- А я этого и не скрываю, госпожа Мельникова-Кадырова, - засмеялся он. - Отец мне все про вас рассказал.

Я даже знаю, что вы на самом деле не Амировна, а Андреевна. А про меня он, судя по всему, ничего вам не рассказывал?

- Никотин…, ой, простите, Назар Захарович говорил, что у него есть сын, а больше ничего, - призналась я. - Но у вас глаза совершенно одинаковые, и голоса очень похожи.

- Мы потом поговорим, - почему-то шепотом сказал доктор Бычков, - сейчас Валечка поставит вам капельницу, и вы заснете, а я попрошу Алену посидеть с вами, чтобы вы рукой не дергали.