— Какая глупость! Для такого рода экспедиций ночь куда предпочтительнее, не правда ли?

— Разумеется, но днем, особенно летом, открыты все двери и окна. К тому же, насколько мне известно, в Ла-Феррьер сохранилась средневековая система обороны — рвы, подъемный мост…

— Насколько вам известно? Разве вы ни разу туда не возвращались?

— Никогда. Герцогиня Вандомская делала все, чтобы я забыла кошмары моего раннего детства. Когда мы жили в Ане, нам запрещали во время прогулок приближаться к замку Ла-Феррьер и даже ходить в ту сторону.

— А вы совсем ничего не помните?

— Очень смутно. Теперь, когда мне стала известна вся правда обо мне, я пыталась что-нибудь вспомнить. Но в памяти остались только лица… А что касается остального, то я видела с тех пор столько дворцов и парков, что Ла-Феррьер потерялся среди них навсегда…

— И слава богу! Когда речь идет о плохих воспоминаниях, лучше не тревожить их!

— И все-таки мне хотелось бы вновь обрести мое настоящее имя и все рассказать ее величеству королеве. Мне кажется, что на мне надета маска!

— Если даже не считать того, что герцогиня Вандомская не даст на это своего согласия, я полагаю, что вам лучше оставаться мадемуазель де Лиль, как и раньше. Придется так много всего объяснять, и, хотя вы при дворе совсем недавно, вы уже убедились, что он собой представляет. Весомый довод в пользу того, чтобы обо всем молчать.

— Не могла бы я довериться хотя бы королеве? Мне так больно лгать ей…

— И тем не менее, поверьте, так будет лучше. Но вернемся к ее величеству королеве, раз уж вы о ней упомянули. Вы ведь очень преданы ей, не так ли?

— Всей душой, монсеньор.

— Так же, как мадемуазель де Отфор, ваша подруга? Кстати, должен вас поздравить.

Дружить с ней нелегко, но это настоящая привилегия. Да вы наверняка знаете секреты вашей повелительницы.

Сердце Сильви на мгновение остановилось. Ей предстояло по желанию кардинала ступить на очень скользкую дорогу. Но к ней Ришелье относился очень по-доброму, даже любезно. Он смотрел на нее с улыбкой, которая редко освещала его лицо. Кардинал сознавал обаяние этой улыбки и пользовался ею как оружием. Но Сильви не восприняла его очарования. Страх вновь возвращался к ней, и она заметила только одно — у его высокопреосвященства желтые зубы!

— Для этого необходимо, чтобы у королевы были секреты, — ответила она. — Или, если таковые имеются, ее величество должна счесть уместным поделиться ими с пятнадцатилетней девчонкой. В этом возрасте… люди не кажутся слишком надежными, не так ли?

— Позвольте мне самому судить об этом. Расскажите мне немного о вашем пребывании в аббатстве Валь-де-Грас! Вы ведь, как мне кажется, ездили туда неоднократно?

— Да. Ее величество желала послушать, как я пою вместе с монахинями. Мне очень понравилось, это так красиво…

— Да и сад там прелестный, не правда ли? И маленькая потайная дверца была такой удобной, под завесой плюща, верно?

Сильви пронизала холодная дрожь, но она постаралась сохранить самообладание. В любом случае, все отрицать было бы с ее стороны глупо. Ей удалось выдавить из себя улыбку.