Кроме Яромира там устроились Овдотья Кузьминишна и Самсон Самсоныч. Воевода и баба-яга весело болтали, точно старые знакомые… впрочем, возможно, так оно и было. Хитрая ведьма много с кем успела завести дружбу…

- Мы когда уже на Буян поедем? - сразу взял быка за рога Иван.

Яромир спокойно опорожнил чару и пожал плечами:

- Завтра, наверное. Или послезавтра.

- И Ваньку с собой тащишь? - неодобрительно пробасил Самсон. - За каким чертом?

- А что - не гожусь?! - обиделся Иван.

- Хоробр-то ты неплохой… - вытер усы воевода. - Да больно уж… гэ!… хэ!…

- Чего?! - пуще прежнего разобиделся Иван.

- Ничего, у каждого свои недостатки, - усмехнулся Яромир. - А надежный товарищ в таком деле лишним не бывает. Мне Иван, как-никак, жизнь спас… уже дважды.

- Шта-а?… - удивился Самсон. - Это Ванька-то наш?… Ну-ну, ври больше…

- А чего как че, так сразу Ванька?!

- Телок ты еще, Ванька, - прогудел старый воевода. - Глупый, бодливый, блудливый телок. Ты уж не обижайся, я человек простой, привык правду-матку в глаза…

Иван вспыхнул, шумно засопел. А потом вспомнил сказку кота Баюна… и невольно запунцовел, не смея поднять глаза на дядьку Самсона.

- Да ты носа не вешай - повзрослеешь еще… когда-нибудь, - с сомнением поскреб разрастающуюся плешь воевода.

К столу подошли два взъерошенных старика - отец Онуфрий и волхв Всегнев. Выглядели они так, словно только что вышли из жаркой драки. Седые бороды растрепаны, глаза злющие, руки дрожат, у архиерея на скуле синец, у волхва раскровенена губа.

За плечи их обнимал боярин Бречислав. Рослый, грузный, лобастый, заросший бородой до самых глаз, он с легкостью удерживал вырывающихся старцев, не давая им продолжить грызню.

- Ну полно, полно уже вам! - укоризненно покачал головой могучий оборотень. - Онуфрий Меркурич!… Всегнев Радонежич!… Ну совсем никуда не годится - волоса седые, а сцепились, как дети малые! Из-за чего склоку затеяли?…

Волхв и архиерей немедленно утопили боярина в потоке злобной брани. Причем срамили они не столько друг друга, сколько его самого - зачем разнял, для чего не дал бороду супротивнику выдрать?!

- Пусти, Бречиславка, дай я эту рожу язычную ногтями раздеру! - вопил отец Онуфрий.

- Убери руки, бычара, я этому христосику сейчас нос откушу! - орал Всегнев Радонежич.

- Будет, довольно уже! - тряхнул их старший Волхович. - Гляньте-ка - все гости на вас смотрят, дивуются на глупость вашу!

На деле в их сторону никто не смотрел. Этот стол примостился в темном углу, вдали от окон, а за шумом, стоящим в пиршественной зале, ругани двух стариков никто и не услышал.

- Снег идет!… - выкрикнул кто-то.

Гости разом повернулись к окнам. За ними и в самом деле все побелело - воздух заполонили белые перья, небо заволокло снежными тучами. С восхода доносились слабые отзвуки громовых раскатов.

- Что-то раненько в этом году… - озадаченно пробормотал воевода Самсон.

- Кащей воду мутит, не иначе! - авторитетно заявил Всегнев Радонежич.

- Он, паскуда, кому ж еще… - хмуро буркнул отец Онуфрий.

Боярин Бречислав тяжело опустился на лавку, придвинув поближе ковш сладкого квасу. Опорожнив его до дна и утерев бороду, Гнедой Тур хлопнул кулаком по ладони и веско сказал: