Спрыгнув на дно, Иван первым делом бросился к придавленному липой Яромиру. Уперся в тяжеленный ствол плечом, напрягся и люто зарычал, откатывая дерево прочь. Что-то противно хрустнуло, и Иван невольно поморщился. Ноги оборотню изуродовало крепко - да и хребет перебило…

Однако ж средний сын Волха все еще дышал - мохнатая грудь тяжело вздымалась и опадала, из волчьих ноздрей со свистом вырывался воздух.

Иван шмыгнул носом и перебежал к лежащему чуть дальше волхву. Тот тоже выглядел не ахти - обгорел так, будто в костре вздремнуть прилег, изо рта кровь сочится, правая нога сама собой дергается, будто у косиножки…

- Ты что ж копался, тетеря?… - слабо простонал Всегнев Радонежич, глядя на Ивана налитыми кровью глазами. - Я ж тебе сразу сказал - в ноздрю бей! Чуть не подох из-за тебя, дурака… Подай баклажку из переметной сумы!

- Так вон чего ты говорил!… - запоздало догадался Иван, роясь в многочисленных сумках Светозара. - Про ноздрю!… Э-э-э… дедусь, так не было ж у чудища ноздрей! Эту баклажку, что ль?…

- Вот дубина-то стоеросовая! Не эту - поменьше! В этой водица родниковая! Как же ноздрей не было?! А ты куда ж кладенец-то вогнал, по-твоему?! В задницу?!

- Эту, что ли? - достал другую баклажку Иван. - Так это ноздря была?! А я думал - глаз!… ну, или рот…

- Остолоп, как есть остолоп! Не эту - в этой квас! Ту, что из синего стекла! Глубже ищи! Ноздря то была! Очей у Врыколака отродясь не водилось - слепой он, на нюх ходит! У него нюх в тыщу раз острей собачьего! И рта нету - ему пищи вовсе не надобно, и так хорошо! Ноздря то была, ноздря! Он через нее воздух втягивает… с рокотом таким гулким, сам небось слышал… А как много накопит - обратно выплевывает, только уже вусмерть горячий! Нашел?!

- Нашел! - наконец выхватил нужную баклажку Иван. - Чего с ней делать?…

- Меня покропи! - приказал волхв. - Там вода живая! Да шевелись ты, копуша, я ж щас тут концы отдам, пока ты возишься, башка дурная!

Иван, аж высунув язык, взялся поливать обгоревшего старика кристально прозрачной, чуть светящейся жидкостью. Там, куда падали чудесные капли, кожа вмиг светлела, розовела, молодела, а все раны и ожоги бесследно испарялись.

Украдкой княжич капнул чуть-чуть и себе на ладони - они страшно болели, все еще чувствуя жар огненной ноздри Врыколака. И всего-то миг Иван ее касался - страшно даже подумать, во что бы превратились руки, задержись чуточку долее…

Чудесная жидкость помогла и здесь - краснота тут же сошла, боль испарилась бесследно. Иван хотел было капнуть и на отрубленный бабой-ягой мизинец - вдруг тоже исцелится! - но живая вода закончилась. И княжич в ужасе схватился за голову - для Яромира-то вовсе ничего не осталось!

- Дедусь, а у тебя еще есть?! - вскрикнул он, роясь в переметной суме Светозара.

- Не суетись, кудрявый, на него тратить без надобности… - отмахнулся волхв, устало поднимаясь на ноги. - Оборотень - зверюга живучая… Коли сразу не сдох - оклемается… Голову об заклад ставлю - уже к полудню здоровей нас с тобой будет…

- Хорошо, коли так… - недоверчиво покосился на него Иван, таща Яромира к коню. - Ух, тяжелящий!… Как бы его человеком оборотить, чтоб полегче стал?…