Персиваль также остался доволен и прислал соответствующую записку, но Каннингу этого было недостаточно.

— Мы ломимся в открытую дверь, дружище. Тебе следует выступить, изложив всё это в парламенте.

— Я не могу, — сказал Росс. — Или, вернее, не хочу.

— Почему?

— Пока не принят билль о регентстве, это совершенно никого не интересует. Ты и в самом деле всерьёз считаешь, что если раздать мой отчёт членам парламента, это изменит ход их мыслей? Или убедит тех, кто не согласен? Они и читать не станут. Сколько человек станет слушать мою речь в Палате? Полагаешь, если я скажу, что Англия почти наверняка выиграет войну на Пиренейском полуострове, это хоть немного впечатлит Уитбреда, Уилберфорса или Нортумберленда?

— Это и мне всю неделю не даёт покоя, — рассердился Каннинг. — Вопрос в том, что с этим делать.

— Оставить это и отпустить меня домой.

— Проповедовать язычникам полезнее, чем обращённым, — ответил Каннинг. — Нам важны сомневающиеся, причём влиятельные. Я подумывал... подумывал о том, что тебе надо бы рассказать эту историю леди Хертфорд, а ее, без сомнения, можно уговорить передать отчет принцу. Но не уверен, возможно, я ошибаюсь. Историей, полученной из вторых рук, трудно убедить, верно?

— Точно.

— Значит, надо разговаривать напрямую. Разве я не прав? Честно говоря, только один человек непременно должен услышать твой отчёт — сам принц.

К концу января мороз усилился, и Темза замёрзла. Деревья в Бромптоне покрылись коркой изморози. Лошади оскальзывались и спотыкались на обледеневших дорогах, и, как драконы, выпускали клубы пара в сумрачном воздухе. С деревьев падали мёртвые птицы, лисы искали убежища в сараях, и всё накрыла неподвижная завеса лондонского тумана.

Большую часть времени Росс посвящал улучшению и доработке своего отчёта, чтобы он читался легко и без двусмысленности. Росс послал Демельзе третье письмо с извинениями, но без объяснений причин задержки. Послание вышло очень длинным, самым пространным из тех, что он когда-либо писал жене. В нём Росс изложил немалую часть своего отчёта, только в более простых выражениях. Он считал, что полезно взглянуть на отчёт её глазами.

Росс тщетно убеждал Джорджа Каннинга, что даже если удастся устроить эту невозможную встречу, у принца Уэльского давно уже сложилось почерпнутое из других источников мнение о преимуществах и недостатках ситуации на Пиренеях. Росс доказывал, что монарх (или его доверенное лицо) вполне может вовлекать политиков в формирование правительства, причём тех, с чьими взглядами он согласен. При этом в дальнейшем он не может контролировать все действия сформированного кабинета министров. Каннинг возражал, что, например, Питту, ставленнику короля, пришлось десять лет назад уйти в отставку, поскольку он выступил за права католиков, когда король был категорически против. Другими словами, никто из политиков, даже Грей и Гренвиль, не могут вести мирные переговоры с Францией, если этого не желает принц-регент. Привлечь принца на свою сторону, повлиять на него — и окончательную катастрофу можно предотвратить.