Большинство посетителей были англоговорящие солдаты, однако были и другие, как двое рядом с нами — явно панамцы. Они выделялись на общем фоне, поскольку были пострижены не по уставу и на них не было футболок и джинсов. Некоторые из них сидели за столиками, другие стояли, прислонясь к стене. Казалось, они все время были настороже, как овчарки, охраняющие стадо овец.

Между столиками перемещались женщины. Они все время двигались, садились на колени, кричали что–то официанткам, по очереди пели и танцевали на сцене. На них были узкие юбки, футболки, джинсы, обтягивающие платья, туфли на высоких каблуках. Одна была одета в платье Викторианской эпохи с вуалью. На другой был только купальник. Было очевидно, что здесь могли удержаться только самые красивые. Я подумал, сколько же их едет сюда, в Панаму, и до какого отчаяния они должны были дойти, чтобы работать здесь.

— Они все приезжие? — громко спросил я Фиделя, пытаясь перекричать музыку.

Он кивнул.

— Кроме… — Он указал на официанток. — Эти из Панамы.

— А из каких стран?

— Гондурас, Сальвадор, Никарагуа, Гватемала.

— Соседи.

— Не совсем. Наши ближайшие соседи — Коста–Рика и Колумбия.

Официантка, нашедшая для нас столик, подошла к нам и уселась на колено к Фиделю. Он мягко потрепал ее по спине.

— Кларисса, — сказал он, — пожалуйста, расскажи моему североамериканскому другу, почему они уехали из своей страны. — Он кивнул головой в сторону сцены.

Три новые танцовщицы взяли головные уборы у первых. Те, спрыгнув со сцены, одевались. Заиграла сальса, и новые девушки, танцуя, сбрасывали с себя одежду в ритме музыки.

Кларисса протянула руку.

— Приятно познакомиться, — сказала она.

Затем она встала и потянулась за пустыми бутылками.

— Отвечаю на вопрос Фиделя. Они приехали сюда, чтобы спастись от зверств. Я принесу вам еще пару «Бальбоа».

Когда она ушла, я повернулся к Фиделю.

— Да ладно, — сказал я. — Они приехали сюда за американскими долларами.

— Да, правда. Но почему многие из них именно из тех стран, где правят фашистские диктаторы?

Я снова взглянул на сцену. Девушки со смехом кидали друг другу, как мяч, матросскую шапочку. Я посмотрел Фиделю в глаза.

— Это не шутка?

— Нет, — серьезно ответил Фидель. — Я бы хотел, чтобы это было шуткой. Большинство из этих девушек потеряли свои семьи — отцов, братьев, мужей, женихов. Вокруг них были зверства и смерть. Проституция не кажется им таким уж страшным занятием. Они могут здесь хорошо заработать, а потом уехать и начать жизнь с чистого листа: купить небольшой магазин, открыть кафе…

Его прервал шум около стойки бара. Я увидел, как официантка SAMAхнулась кулаком на солдата. Тот перехватил ее руку и стал выкручивать запястье. Она закричала и упала на колени. Засмеявшись, он что–то крикнул своим приятелям. Те тоже засмеялись. Она попыталась ударить его свободной рукой. Он стал еще сильнее выкручивать ей руку. Ее лицо исказилось болью.

Стоявшие у двери полицейские спокойно наблюдали эту сцену. Фидель вскочил и направился к бару. Один из мужчин за соседним столиком протянул руку, пытаясь остановить его.