Такая позиция кажется мне ошибочной. Справедливого общества не достичь простой максимизацией пользы или посредством обеспечения свободы выбора. Чтобы достичь справедливого общества, необходимы общие, коллективные размышления о смысле хорошей жизни и создание общественной культуры, благоприятствующей разногласиям, которые неизбежно возникают.

Появляется искушение найти некий принцип или процедуру, которые могли бы раз и навсегда оправдать распределение дохода (или власти и возможностей), возникающее в результате реализации такого принципа или процедуры. Подобный принцип, если бы его можно было найти, позволил бы нам избежать волнений и споров, всегда вызываемых доводами в пользу концепций хорошей жизни.

Но избежать этих споров невозможно. Справедливость неизбежно, неотвратимым образом субъективна. Идет ли спор о финансовой помощи корпорациям или о награждении медалью «Пурпурное сердце», о суррогатном материнстве или об однополых браках, о предоставлении льгот представителям исторически ущемленных меньшинств или о воинской службе, о заработках генеральных директоров или о праве на использование тележек на поле для игры в гольф, вопросы справедливости связаны с конкурирующими представлениями о чести и добродетели, о гордости и признании. Справедливость касается не только добросовестного подхода к распределению благ, но и такого же подхода к оценке вещей.

Если справедливое общество предполагает совместные рассуждения о хорошей, добропорядочной жизни, нам остается спросить, какой политический дискурс направит нас в нужном направлении. У меня нет вполне продуманного ответа на этот вопрос, но я могу предложить некоторые иллюстративные предположения. Начну с наблюдения: сегодня большая часть наших политических споров вращается вокруг благосостояния и свободы, вопросов увеличения результатов экономической деятельности и уважения прав человека. Многим людям разговоры о добродетели в политике напомнят о религиозных консерваторах, которые учат людей, как надо жить. Но проповеди религиозных консерваторов — не единственный способ наполнения политики концепциями добродетели и общего блага. Вызов заключается в том, чтобы вообразить политику, которая серьезно воспринимает моральные и духовные вопросы, но связывает их с широким спектром экономических и социальных проблем, а не только с вопросами пола и абортами.

В мое время самым многообещающим голосом, призывавшим американцев двинуться в этом направлении, был голос Роберта Кеннеди, в 1968 г. добивавшегося выдвижения своей кандидатуры в президенты от демократической партии. Для него справедливость означала нечто большее, чем размер национального продукта и его распределение. Он считал, что справедливость предусматривает выдвижение высоких нравственных целей и борьбу за их достижение. В речи, произнесенной 18 марта 1968 г. в университете штата Канзас, Кеннеди говорил о войне во Вьетнаме, о беспорядках в американских городах, расовом неравенстве и войне с бедностью. Затем он от этих явных вопросов справедливости перешел к доказательствам того, что американцы стали ценить не то, что следует. «Хотя мы принимаем меры, направленные на уничтожение материальной нищеты, — сказал тогда Кеннеди, — перед нами стоит другая, более значительная задача. Она состоит в том, чтобы бороться с нищетой удовлетворенности… которая поразила нас всех». Американцы отдались «простому накоплению вещей»