Вместо того чтобы отменять одобряемый государством брак, Маршалл призывает, скорее, к расширению традиционного определения брака, к включению в это определение партнеров одного пола. Делая это, Маршалл выходит за пределы либеральной нейтральности для того, чтобы утвердить моральную ценность однополых союзов и предложить мнение о предназначении правильно понимаемого брака. Она замечает: брак — нечто большее, чем частная договоренность между двумя вступающими в соглашение взрослыми людьми; брак — форма общественного признания и одобрения. «В подлинном смысле, в каждом гражданском браке есть три стороны: два желающих соединиться супруга и одобряющее их желание Государство»[404]. Данная характеристика брака создает его значимый аспект: «Гражданский брак — это одновременно и глубоко личное обязательство, которое дают другому человеку, и подчеркнуто публичное празднование идеалов взаимности, товарищества, близости, верности и семьи»[405].

Если брак — почитаемый институт, какие добродетели он прославляет? Этот вопрос равносилен вопросу о цели, предназначении брака как социального института. Многие противники однополых браков утверждают, что главная цель брака — рождение потомства. Согласно этому доводу, однополые пары не имеют права на брак, поскольку не могут иметь потомства. Иначе говоря, у подобных пар нет соответствующей добродетели.

Эта телеологическая линия рассуждений лежит в основе противодействия однополым бракам, и Маршалл непосредственно берется за ее разбор. Она не претендует на нейтральное отношение к цели брака, но предлагает другую интерпретацию этой цели, конкурирующую с традиционной. Сущность брака, утверждает Маршалл, заключается не в рождении детей, а в исключительном, исполненном любви обязательстве, которое дают друг другу два партнера: быть или традиционными или гомосексуальными супругами.

Читатель может спросить, как в таком случае решить, какое из конкурирующих определений цели или сущности брака является правильным? Можно ли рационально, обоснованно утверждать что-либо о значении и цели таких морально оспариваемых социальных институтов, как брак? Или все разговоры — просто столкновение примитивных утверждений, споров, в котором одни говорят, что смысл и предназначение брака — потомство, а другие столь же упрямо настаивают, что смысл и значение брака — исполненное любви обязательство, и нет никакого способа показать, что одни утверждения более правдоподобны, чем другие?

Мнение Маршалл — хорошая иллюстрация того, как могут развиваться подобные рассуждения. Во-первых, она ставит под сомнение утверждение о том, что главной целью брака является рождение детей. Она делает это, показывая, что брак в том виде, в каком его ныне осуществляет и регулирует государство, не требует рождения детей. От гетеросексуальных пар, желающих получить разрешение на брак, не спрашивают об «их способности или намерении зачать детей посредством соития. Способность к зачатию — не условие заключения брака и не основание для развода. Люди, никогда не осуществлявшие свои брачные отношения и не планирующие сделать это, могут быть женатыми или замужними и оставаться в браке. Люди, которые не могут пошевелиться на своем смертном одре, могут вступать в брак». Хотя, заключает Маршалл, «многие, возможно, большинство состоящих в браке пар имеют совместных детей» (зачатых с посторонней помощью или самостоятельно), «безусловным и обязательным условием гражданского брака является исключительное и постоянное обязательство, которым связаны супруги, а не способность к деторождению».