– Ничего, я выжму из него все, когда он приедет, – пообещала Фан, когда они с Полли в очередной раз сравнивали письма обоих братьев. Из них девушки сделали вывод, что мужчины – самые раздражающие и скупые на информацию существа на свете. Том продолжал их потчевать шуточками, а Нэд распространялся только о работе, полностью игнорируя тему Марии Бейли.

Промучившись от неизвестности целых шесть месяцев, Полли извелась и осунулась до такой степени, что, глянув однажды в зеркало на свое лицо с голубоватыми прожилками на висках и огромными глазами, она подумала: «Возможно, этой весной одуванчики расцветут на моей могиле».

Но прежде чем умереть, она хотела увидеться с Томом, и по мере того как время визита его приближалось, она мучилась то от надежды, то от страха, и ее дни проходили в лихорадочном волнении. К ней вернулся румянец, лишив ее «интересной бледности». Так прошло время до мая.

Однажды в ее комнату стремительно вбежала Фан.

– Приготовься, кто-то помолвлен, – не успев отдышаться, выпалила она.

Рука у Полли сама собой поднялась к лицу, будто она ожидала удара.

– Нет-нет, я совсем не про Тома, а про себя.

Ужас сменился радостью, девушки и плакали, и смеялись, и во всех подробностях обсуждали это прекрасное событие, как водится у близких подруг.

– Ох, Полли, мне до сих пор не верится. Я его не заслуживаю, но обещаю, что заслужу. Главное – он меня любит, значит, я сумею преодолеть что угодно, – говорила Фанни.

Полли слушала и любовалась ее лицом, которое было сейчас прекрасным.

– Какая же ты счастливая, – выдохнула она с улыбкой. – Имеешь полное право гордиться собой. Ведь ты так старалась заслужить все, что к тебе пришло.

– Он говорит, именно это его и заставило полюбить меня. – Фан почему-то никогда не называла своего суженого по имени, словно сохраняя его для себя. – Признался, что в прошлом году был сильно во мне разочарован, но ты наговорила ему обо мне столько хорошего, что он стал приглядываться к моей скромной персоне и в конце концов полюбил. Ох, Полли, я такая глупая и беспомощная.

– Будь спокойна. Ты не разочаруешь его, – заверила Полли. – Именно такого мужа ты и достойна.

– Спасибо, что не придержала его для себя, – беспечно, как в детстве, рассмеялась Фан.

– Считай, что у него было временное помутнение зрения. Он всегда знал, кто создан для него. Просто тогда, в опере, его сбила с толку моя белая накидка и глупое кокетство, – Полли казалось, что с того вечера прошло лет двадцать.

– Ни слова не напишу о помолвке Тому, – засмеялась Фан. – Приедет на следующей неделе, тогда и устроим торжественное раскрытие тайн.

– Ну да, – вымученно улыбнулась Полли.

Для Фанни наступал «золотой век», а ей оставалось только надеяться да шить новую рубашку для Уилла дрожащими от волнения руками.

Сколько в мире прячется таких молчаливых женских страданий? Сколько могли бы рассказать романтических историй корзины для рукоделия, умей они говорить? Вот сидит перед вами в гостиной за рукоделием женщина со спокойным лицом, и вам невдомек, что, чиня рубашку или вышивая затейливый орнамент, она вшивает туда трагедии и комедии своей жизни.