Щи, что выставил на стол Семен, были сделаны мастером, я уже стал немного гурманом, поэтому по запаху определял, вкусны щи, то есть уха, или нет.

Отодвинув тарелку, я посмотрел в сторону кухни с сомнением. Нет, второй такой тазик я не осилю.

Ветрова немного забавляла моя манера есть уху вприкуску не с хлебом, а тут он был хорош, еще горячий, а с пирогами. А что? И тут хлеб и там, только по-разному приготовлено, да одно с начинкой.

— Сейчас сбитень допью и пойдем, — ответил я на молчаливый вопрос сотника.

Ветров и некоторая часть его людей уже успели пообедать. Поэтому кто тяжело отваливался от стола, кто выходил во двор, оголодавшие крестьяне не только ели, но и собирали недоеденное в узелки, некоторые воины сами отдавали, детишек покормить. Я вообще не понимаю, как это крестьяне не могут себя прокормить?! Лес, поля — и здрасте, голод. Хня какая-то.

Со вздохом поставив пустую кружку на стол, я поймал ожидающий взгляд корчмаря, стоявшего за импровизированной стойкой, и повелительно махнул рукой, подзывая к себе. Пора расплачиваться.

— Сколько? — спросил я, как только он подскочил ко мне.

— Так, сорок семь пирогов с капустой…

— Сколько?

— …четыре поросенка на вертеле…

— Сколько?!

— …ухи четыре ведра… — не обращая внимания, как я завожусь, и на хихиканье Ветрова, продолжал перечислять корчмарь. Привык дела все с купцами иметь. Те пока двадцать раз не пересчитают, не заплатят.

— Да сколько, твою мать?!

— Рубль серебром, — закрыв глаза от своей смелой наглости, разом ляпнул корчмарь.

— Ну наконец-то, — вздохнул я и, отдав ему небольшой серебряный слиток, встал и добавил: — Мои люди до вечера у тебя побудут, потом уйдут. На вот тут тебе еще. Перед тем как отправится обоз, отдашь старшему сорок пирогов на дорогу. Ясно?

— Сделаю, боярин, — поклонился корчмарь.

— Все, иди.

Кивнув Ветрову на выход, я направился во двор. Уже отобранные воины ждали нас.

Чтобы не мучиться, да и городок небольшой, больше крепость, чем город, мы отправились пешком на местный базар, благо он работал дотемна.

Базар находился не так далеко, от ворот к корчме мы повернули налево, а базар находился направо от ворот, поэтому, пройдя их и приветливо кивнув тем же стражникам, мы прошествовали до базара.

Был он не так чтобы большой, десяток лавок да штук пять торговых рядов под навесами. В каждом ряду от шести до десяти продавцов со своими товарами.

— Найдите мне говоруна, — велел я своим людям.

Ходили они со мной не в первый раз, ну двое новичков в первый, поэтому знали, что нужно делать. Почти сразу по знаку Ветрова один воин отошел в сторону, пока мы обозревали базар и, найдя грязного мальчишку, который про все тут знал, подвел к нам.

— Боярин, это Семен, он обещал нам помочь, — сказал стрелок.

Осмотрев худого мальчишку лет одиннадцати, которого даже не ветром качало, сам от голода чуть не падал, я согласно кивнул.

— Купи ему что-нибудь поесть, а то вон какой худющий, — велел я воину, потом, слегка наклонившись, спросил: — Ты кто?

— Семен, мельника сын.

— Как здесь оказался?

— Да нас тати спалили. Я один спасся, батя меня в окно выкинул, я в лес и утек… а они в доме так и остались, — в несколько приемов, глотая слезы, ответил мальчишка.