— Купец, ты говоришь? — с неожиданным интересом переспросила Фабиола, подавшись вперед. — С Авентина?

Он удивленно взглянул на нее:

— Да. Такой старый вонючий толстяк. А что?

— Как его звали?

Брут задумался, провел рукой по коротко подстриженным каштановым волосам.

Сердце Фабиолы вдруг заколотилось часто-часто.

— Гемелл?.. — Он еще немного помолчал и твердо сказал: — Да, Гемелл, так его звали.

Напряжение отпустило Фабиолу, она вздохнула с облегчением. Ее давняя мечта о том, что она станет владелицей виллы своего бывшего хозяина, нежданно сбылась.

— Ты знала его? — с любопытством спросил Брут.

Она схватила его руку и крепко стиснула.

— Это он продал меня в Лупанарий.

— Вот мерзавец! — Вспышки гнева случались у Брута нечасто и бывали очень впечатляющими.

— Но ведь иначе я не встретила бы тебя, — потупив взгляд, сказала Фабиола.

— Верно. — Сразу успокоившись, он выглянул из носилок. — Может быть, это тебя немного утешит: я слышал, что в последнее время все его дела пошли прахом. Он лишился всего состояния, когда корабли со зверями, которых он купил для цирка в Египте, утонули во время бури.

И снова в душе у Фабиолы вспыхнула печаль. Ей вспомнились их с Ромулом детские мечты о том, как они станут бестиариями и будут ловить диких зверей. С тех пор, казалось, прошла целая жизнь.

— Ростовщики гонялись за ним круглосуточно, — добавил Брут. — Ему пришлось даже продать свой авентинский дом.

Боль утихла, на смену ей пришло успокоение. К тому времени, когда впереди показались высокие стены ее нового дома, Фабиола твердо поняла, что Юпитер непостижимым, как это водится у богов, образом продолжает заботиться о ней.

Месть свершилась: Гемелл сделался одним из множества бездомных, наводнявших улицы Рима и выпрашивающих подаяние у тех, кто побогаче. Купец ставил деньги превыше всего на свете, и нынешняя участь была для него страшнее и мучительнее, чем быстрая смерть от ножа, который всадили бы ему под ребра в каком-нибудь глухом закоулке. Что ж, поделом злодею, хотя еще лучше было бы, если бы она могла постучать в дверь нынешнего жилища Гемелла и сообщить, что это она, Фабиола, теперь владеет его обожаемой виллой. Ее радость омрачало лишь то, что Ромул и мать не могут порадоваться вместе с нею. Но они, несомненно, следят за нею с той стороны.

Теперь, став любовницей могущественного патриция, она могла всецело отдаться выяснению личности своего отца. Ключом к разгадке, по доброй воле или не зная того, должен был послужить Брут. Он с готовностью введет ее в самые высшие круги римского общества как равную тем, кто некогда презирал ее. И где-то там должны обнаружиться улики. Возможно, они окажутся совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.

На это должно было уйти некоторое время, но Фабиола решила не успокаиваться, пока ее мать не будет отмщена.

Восточнее Селевкии, осень 53 г. до н. э.

Безжизненная равнина уходила в бесконечность. За спинами воинов вздымался пролегший с севера на юг грандиозный горный хребет, снеговые шапки на его вершинах являли собой разительный контраст с лежавшей далеко внизу песчаной пустыней. Путь сквозь бесчисленные узкие ущелья, через бурные реки с обжигающе холодной водой, по тропам, змеящимся по самому краю ужасающих обрывов, занял не одну неделю. Несколько сотен легионеров пропало под обвалами и умерло от горной болезни. На голых склонах трудно было отыскать топливо для костров, случайный горный козел, оказавшийся на расстоянии выстрела из лука, не мог насытить всех. Вяленое мясо, пресный хлеб и сила воли все же помогли уцелевшим пленникам преодолеть ужасные горы.