– Какого черта вы все здесь собрались? – раздраженно спросил он.

– Артем Иванович, – к нему навстречу вышел жополиз Антохин, – там, на стоянке, кого-то убили.

– Кого? – недоверчиво спросил Холодов.

– Бобрышева, – ответил кто-то из толпы.

– Как? – выдохнул Артем. Он даже побелел.

И тут в разговор снова включился охранник. Только теперь он поведал обо всем очень доходчиво. На стоянку залетела «девятка» с тонированными стеклами как раз тогда, когда по ней шел «ваш лысый». Машина на полном ходу сбила его и, не останавливаясь, скрылась.

– Пьяный, наверное, – подытожил страж.

– Ну а что с Матвеичем? – спросил Артем.

– А куда он денется? Лежит себе там. Башка отдельно, он – отдельно.

Даже те, кто перешептывался, теперь замолчали. Макс не мог понять, что их так насторожило. Беспардонность рассказчика или развязка истории?

– А что с его головой? – осторожно спросил Артем.

– Отрезало подчистую, – сказал охранник и вскользь ударил правой ладонью по кулаку левой руки.

Вот тебе и третий раз.

Максим приехал домой около десяти вечера. Он ездил по городу и думал. Много думал. Шоу, террористы и заложники, Анжела, Димка и Киса. Что это? Звенья одной цепи или бред, засевший глубоко в его голове? Впервые за долгое время его не тянуло к телевизору. Выкатав весь бензин, Макс поставил машину во дворе. Лампочка «поплавка» в баке уже не мигала. Она горела, прожигая дыру в его голове. Он заглушил двигатель и вышел из машины. Какое-то время постоял, глядя на окна своей квартиры, на тарелку между ними. Вдруг он мысленно представил, как в его квартире что-то взрывается и их дом складывается, как карточный домик. Огонь и копоть, стоны и крики. Он видел, как его соседка по этажу бегала и искала свою дочь. У женщины не было руки. Наверное, оторвало взрывом. Одежда и обрубок все еще дымились. Сосед дядя Толик стоял на коленях, схватившись за уши. Из-под ладоней, из глаз и носа текла кровь. Старик что-то шептал. Скорее всего, молился.

Максим встряхнулся, и видения ушли. Все стихло. Окна безмолвно смотрели на него. Маркелов трижды сплюнул через левое плечо и пошел к подъезду. Он любил подобные шоу, но только смотреть. Участие не было предусмотрено. После развала Союза участником реалити-шоу «Террористы и заложники» мог стать кто угодно, причем без предварительной записи. И собственного участия в роли жертвы он боялся больше всего. И он очень надеялся, что не станет заложником ни в жизни, ни в шоу.

Максим принял душ, налил кружку какао и вошел в зал. Сел напротив телевизора, не решаясь включить его. Что бы в шоу ни произошло сегодня, он его просмотрел. И завтрашняя смерть будет полной неожиданностью. Точнее, сама гибель кого-то из сослуживцев признавалась сейчас им как факт, но вот имя жертвы он затруднялся назвать.

Вдруг Маркелова осенило. А что, если ему показывают, кто умрет, и ему нужно это остановить? Ага. Вечером подрочить, глядя на изнасилование завхоза, а утром облачиться в комбинезон Супермена и спасать ее хер знает от чего. Если первая часть его устраивала как проведение досуга с пользой, то вторая категорически отвергалась как бесполезная. Он не Супермен, и никакого сраного костюма у него нет. Он любит унижать и смотреть на то, как унижают. И если в этом мире люди делятся на террористов и заложников, то он не кто иной, как террорист.