Киалан с Дагнером снова переглянулись.

— Тут он прав, Дагнер, — согласился Киалан. — Ганнер — настоящая старая баба. Он так и так попробует нас догнать. Что ты скажешь, если мы дождемся начала свадебного пира, когда ему будет не до нас и он не заметит, что мы исчезли?

Дагнер встревоженно задумался. Он весь покраснел и съежился от беспокойства.

— Нет, — проговорил он наконец. — Нет, мы не можем ждать. Нельзя, раз этот тип здесь. — Он дернул головой в сторону дальнего конца двора. Там оказались большие старые облезшие ворота, закрытые на задвижки. — Мы проверили: они выходят в проулок. Вы двое откройте засовы, а я пока запрягу Олоба. Но не отворяйте ворот, пока я не буду готов.

Киалан помог Дагнеру выкатить повозку из сарая и завел Олоба в оглобли, так что все было готово почти тогда же, когда Морил и Брид справились с порученным им делом. Засовы оказались очень тугими и ржавыми. Брид хотела принести из повозки масла, но Морил ей не дал.

— Нет, — сказал он. — У меня есть идея насчет того, как провести Ганнера.

Им пришлось повозиться, и Брид прищемила себе палец, но они все-таки смогли открыть ворота.

— Готовы, — сказал Дагнер.

Олоб двинулся к воротам, едва ли не танцуя от радости, что снова делает привычную работу. Брид и Морил распахнули скрипучие створки. Брид легко запрыгнула в повозку, села и тут же сбросила сапожки. Повозка прогрохотала по двору — и заскрипела гравием в проулке, который оказался таким узким, что Олоб чуть было не уткнулся в дом напротив. Морил остался во дворе и снова тщательно запер ворота, с удовольствием убедившись в том, что выглядят они так, словно и не открывались. Разбежавшись, он подпрыгнул и сумел зацепиться за гребень стены. Перебирая ногами, вскарабкался и свесился наружу. Киалан встал на повозке, чтобы помочь ему спуститься.

— Хорошая мысль, — сказал он. — Будем надеяться, что Ганнер потратит много времени, пытаясь понять, в какую сторону мы поехали.

День близился к вечеру, и Маркинд казался совсем пустым. Повозка с шумом катила на север по респектабельным улицам между домами с закрытыми ставнями. Морил готов был поклясться, что вокруг не было никого, кто обратил бы внимание даже на такую заметную повозку, как у них. Тем не менее Дагнер был напряжен, словно давал представление. Он не расслабился даже тогда, когда они выехали из города. Вместо того чтобы искать главную дорогу, он свернул на первый же проселок, который шел на север, и все время беспокойно оглядывался, словно проверял, не преследуют ли их люди Ганнера.

Олоб охотно бежал вперед, радостно помахивая хвостом. Проселок — как и другие проселки, по которым они поехали после этого, — шел через яблоневые сады, которые как раз начали зацветать. Мягко пригревало солнце. Морил сидел, улыбаясь сонной и счастливой улыбкой, слушая знакомое цоканье копыт Олоба, плеск вина в огромной бутыли, пение скворцов в ветвях яблонь. Вот это настоящая жизнь! Он не сомневался в том, что они справятся, что бы ни думала об этом Линайна. Поблизости, перекрикивая скворцов, закуковала кукушка.

— О-ох! — вздохнула Брид, и по ее щекам заструились слезы. — Отец сказал мне… у озера… что в этом году он еще не слышал кукушки. Сказал, как жалко, что он ее уже не услышит. — Лицо ее сморщилось, слезы полились еще сильнее. — Он попросил меня послушать ее за него, по дороге на Север. А мать взяла и поехала прямо в Маркинд! Как она могла!