— Я вас напугал? — Голос звучал обеспокоенно.

— Извините, — сказала она, забыв сдвинуть лопатки. — Я сегодня что-то нервничаю. И вообще это женский туалет. — Она наклонилась за стаканчиком.

Стаканчик кувыркнулся на полу и встал на дно. В нем еще оставалось немного воды. Возможно, когда Барбара протягивала к нему руку, она увидела в круглом зеркальце воды свое отражение, а рядом со своим лицом могла бы заметить какое-то движение. Но тут время опять потекло медленно, бесконечно медленно. Напоследок Барбара успела подумать, что оно вот-вот закончится.

Белый, с рыжими подпалинами ржавчины «форд-эскорт» Харри Холе подъехал к телемагазину. Казалось, две полицейские машины и спортивное чудо Волера случайным образом раскиданы по тротуару вокруг тихого по вечерам перекрестка с громким названием «площадь Карла Бернера».

Харри припарковался, достал из кармана шпатель и положил его на пассажирское сиденье. Когда он не мог отыскать ключи в квартире, то брал с собой стамеску и кусок стальной проволоки и, прочесав окрестности, находил любимый автомобиль на Стейнберг-гате с ключами в замке зажигания. Шпатель с удобной зеленой рукояткой отлично подходил, чтобы поддеть им дверь, после чего ее без труда можно было бы открыть при помощи проволоки.

Дорогу Харри перешел на красный. Медленно. К большим скоростям организм готов не был. Желудок и голова болели, потная рубашка липла к телу. Было без пяти шесть, и он уже давно не принимал своего лекарства, но обещаний себе никаких не давал.

Вывеска сообщала, что контора «Халле, Тюне и Веттерлид» находится на пятом этаже. Харри вздохнул и посмотрел на лифт: блестящие металлические двери, автоматика, никаких решеток.

Лифт был марки «Коне». Двери закрылись, и Харри почувствовал себя закупоренным в консервной банке. Когда лифт поехал вверх, он постарался не слушать скрежет механизма и закрыл глаза. Тут же открыл их снова — на обратной стороне век словно отпечатались картины с Сестрёнышем.

Дверь в приемную открыл патрульный в форме.

— Она там, — махнул он рукой вдоль коридора, за стойку администратора.

— Криминалисты?

— Едут.

— Они очень обрадуются, если мы заблокируем лифт и перекроем выход внизу.

— Хорошо.

— А дежурная часть кого прислала?

— Ли и Хансена. Они собрали тех, кто был на этаже, когда нашли тело. Сейчас берут показания в одном из залов для переговоров.

Харри пошел по коридору. Грязные ковры, выцветшие репродукции картин в стиле национального романтизма — наверное, были у этой фирмы деньки и получше. А может, их как раз и не было.

Дверь в женский туалет была приоткрыта. Ковер скрадывал звук шагов, и Харри подошел неслышно. Он остановился перед дверью, когда услышал голос Тома Волера. Тот, похоже, говорил по телефону:

— Если это от него, то он больше через нас не проходит. Да, но я беру это на себя.

Харри распахнул дверь и увидел Волера, сидящего на корточках.

— Привет, Харри. Секунду, сейчас освобожусь.

Харри стоял на пороге, переваривая эту картину и слушая пощелкивание голоса в телефоне Волера.

Помещение было на удивление большим — примерно двадцать квадратных метров, на которых размещались две кабинки и три раковины под длинным зеркалом. От мощных ламп дневного света, белых стен и такой же плитки болели глаза. Возможно, именно из-за ослепительно-белого фона женский труп на полу походил на выставочный экспонат. Стройная, молодая на вид женщина сидела на коленях, уронив на пол лоб, как при намазе, разве что руки были под телом. Платье задралось, открывая узкие трусики танга. В швах между плитками от головы женщины до сливного отверстия в полу тянулись темно-красные прожилки крови — как будто их нарисовали для полноты эффекта.