В возникшей паузе Харри услышал, как рядом с Йендемом кто-то заливисто и беззаботно засмеялся.

— В другие газеты можете даже не звонить — вам ответят то же самое. Доверьтесь мне, Холе.

Харри задержал дыхание.

— Хорошо, — согласился он. — В «Андеруотере». Далсбергстиен. В пять. Приходите один, иначе я сматываюсь. И никому ни слова! Ясно?

— Ясно.

— До встречи.

Харри нажал «сброс» и, задумавшись, закусил нижнюю губу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Свен.

Бьёрн Холм и Беата свернули с шумной аллеи Бюгдёй и в следующее мгновение оказались на тихой улочке с внушительными виллами с одной стороны и фешенебельными старинными многоквартирными домами с другой. На обочинах тут и там стояли роскошные немецкие автомобили.

— Красиво живут, — заметил Бьёрн.

Они остановились перед желтым, будто кукольным домом.

После второго звонка домофон ожил.

— Да?

— Андре Кляузен?

— Это я.

— Беата Лённ, полиция. Можно войти?

Андре Кляузен встретил их в дверях в халате, не доходящем до колен, почесывая ссадину на щеке и особо не скрывая зевоты.

— Извините. Вернулся домой поздно ночью, — сказал он.

— Наверное, из Швейцарии?

— Нет, всего лишь из загородного дома. Заходите.

Гостиная Кляузена была маловата для той коллекции произведений искусства, которые в ней были, и Бьёрн Холм тут же отметил, что хозяин менее всего склонен к спартанскому минимализму. В одном из углов комнаты бил фонтанчик и обнаженная древнегреческая богиня поднимала руки к потолку, расписанному в стиле Сикстинской капеллы.

— Мне хочется, чтобы вы вспомнили тот момент, когда встретили велокурьера в приемной адвокатской конторы, — сказала Беата. — А потом взглянули на этот снимок.

Кляузен взял фотографию и начал ее пристально разглядывать, продолжая ковырять ссадину на щеке. Бьёрн Холм между тем осматривался в комнате. За одной из дверей послышался топот, а потом кто-то поскребся в дверь.

— Возможно, — сказал Кляузен.

— Только возможно? — Беата присела на краешек стула.

— Очень вероятно. Одет точь-в-точь. Шлем, опять же — очки.

— А пластырь на колене у него был?

Кляузен тихо рассмеялся:

— Как я уже говорил, не имею привычки так внимательно разглядывать мужские тела. Если вам будет от этого легче, скажу, что моя интуиция твердо говорит: «Да! Это он и есть». Но не более… — Он развел руками.

— Спасибо. — Беата встала.

— Не за что, — отмахнулся Кляузен, проводил их до двери и протянул руку.

Холм, замявшись на мгновение, пожал, а когда Кляузен протянул ее Беате, та слегка улыбнулась и покачала головой:

— Извините, но у вас кровь на пальцах. И на щеке.

Кляузен схватился за щеку.

— Ох, действительно! — с улыбкой сказал он. — Это все Трулс, моя собака. На выходных совсем разыгрался, на природе-то.

Он смотрел на Беату, и улыбка становилась все шире и шире.

— Всего хорошего, — попрощалась она.

Оказавшись на улице, Бьёрн Холм вздрогнул, сам не понимая почему.

Клаус Торкильсен направил в лицо оба вентилятора, но те лишь гнали на него все тот же душный воздух. Он ткнул пальцем в толстый экран. Внутренний телефон службы криминалистической экспертизы. Абонент только что окончил разговор. Уже в четвертый раз ему звонили с одного и того же номера. Разговоры были непродолжительные.