Разговаривали недолго. Нас вежливо пригласили погостить. Сомневаться в чём-то плохом для нас желания и острой необходимости не было, да и случись что, этот город наше войско по брёвнышку раскатает за день. Вместе со всеми жителями. Правда, поможет ли это нам в случае чего? К счастью, это понимали не только мы, идя на этот обоснованный риск, но и все присутствующие. А восстанавливать прежние отношения, как ни крути, было необходимо. Оставлять кого-то в лагере не стали, приглашение было личным и недвусмысленным, поэтому решили не усердствовать в своих подозрениях, а принять его как дань вежливости и прежнему побратимству. Как оказалось, поступили правильно. Приняли нас хорошо. Ну, принимали в первую очередь князей и Олега, а я так, довеском пошёл. Это меня в своих землях знали, а тут обо мне даже и не слышал никто, кроме Аскольда и Дира, разумеется. Да и та встреча была мимолётной. Впрочем, меня это абсолютно не напрягало, в тени оно сподручнее, можно осмотреться спокойно, отношения прочувствовать.

Посидели, попировали, вспомнили былые походы и совместные сражения, это я про всех присутствующих, кроме меня. Я же наблюдал, ничего крамольного не приметив. А вскоре и мне пришлось подключиться к разговору, благо темы, наконец, пошли нужные для нас. Разговор начал Аскольд, поинтересовавшись целью нашего похода. По молчаливому уговору ответил Трувор.

– Хазары начали второй год нападать на наши земли. Что они делают, вы знаете. Люди боятся, уходят с насиженных земель. Надо отпор дать.

– Орда там огромная. Силы неисчислимые. Во все стороны растекаются, как вода. По прошлому лету малые отряды даже до наших стен докатились. Отбились мы, но надолго ли? – с болью в голосе откликнулся Дир, сжав в гневе пудовые кулаки.

– Вот и мы так подумали. Будем на месте сидеть, задавят нас поодиночке. Решили пройти, посмотреть, пощипать степь.

– Что за степь?

– Это Олег с Владимиром их так называют. Говорят, все, кто с востока приходят, степняками зовутся, потому что живут в степи. Много их там, каких только народов нет. А будет ещё больше.

– Куда уж больше. Торговые люди приплывают, рассказывают, что совсем житья не стало, обложили данью за проход через свои земли, да такой, что и торговать смысла не стало. Если совсем товар не отберут.

– Значит, ходит кто-то в ту сторону? Нам бы найти тех, кто может рассказать хоть что-то о хазарах. Пути, реки, переправы, где стоянки, или что у них там вместо городищ?

– Найти-то найдём, да вот только что с нами потом будет? Вы уйдёте, разворошите муравейник, а на нас потом всей силой и накинутся. Не выстоим мы.

– И что вы предлагаете? Сидеть и ждать, пока всех нас поодиночке, как баранов, перережут?

– А вы оставайтесь. Все вместе отобьёмся.

– Лучше будет, если вы уйдёте. Что вас тут держит? Как помню, вы же в Византию плыли?

Потупились побратимы, помолчали, переглянулись. Аскольд вздохнул тяжело, откашлялся:

– Плыли. А тут городище это само в руки упало, только протяни ладони и прими. Где мы ещё такое добудем? Кто мы раньше были? Сотники, пусть тысячники, а теперь? Городище большое, богатое, на торговых путях стоит. Одних сборов с проходящих мимо столько, что… – поперхнулся, вздрогнув.