Стояла пыльная жаркая июньская погода. В субботу Джим весь день работал в поле, а часов в шесть вечера, когда сенокосилка убрала последнюю полоску овса, загнал машину в сарай и выпустил лошадей пастись на склонах до воскресенья. Наконец Джим вошел в дом: Желька уже накрывала на стол к ужину. Он умылся и сел.

– Ох, устал! Но в Монтерей все равно поеду. Нынче полнолуние.

Она ласково улыбнулась.

– Вот что мы сделаем, – сказал он. – Если хочешь, запряжем лошадей в повозку и поедем вместе.

Желька снова улыбнулась и покачала головой:

– Нет, магазины уже будут закрыты. Лучше я останусь дома.

– Что ж, тогда пойду седлать лошадь. Я думал, не поеду, выпустил всех лошадок пастись. Теперь вот ловить придется. Ты точно не хочешь со мной?

– Если б пораньше выехали, я бы еще успела в магазины – а так ведь только к десяти доберемся.

– Ну, один-то я и к девяти поспею.

Ее губы улыбнулись, однако глаза смотрели настороженно, выжидательно. То ли день был тяжелый, то ли еще что, но Джим вспылил:

– О чем ты думаешь?!

– О чем думаю? Помню, ты спрашивал меня об этом почти каждый день, когда мы только поженились.

– Ну и о чем? – раздраженно допытывался Джим.

– А… ну, я думала про яйца, которые высиживает наша чернушка. – Она встала и подошла к большому календарю на стене. – Завтра или в понедельник вылупятся цыплята.

Уже почти смеркалось, когда Джим побрился, надел синий костюм и новые ботинки. Желька вымыла и убрала всю посуду. Проходя через кухню, Джим увидел, что она поставила рядом с окном лампу и села вязать шерстяные носки.

– И почему ты села здесь? – спросил он. – Обычно ты сидишь вон там. Иногда ты меня удивляешь, ей-богу.

Желька медленно подняла голову от своих проворных рук.

– Так луна же, – тихо пояснила она. – Ты сказал, сегодня будет полнолуние. Я хочу посмотреть на восход луны.

– Глупая, – сказал Джим. – Из окна ее разве увидишь? Уж стороны света ты должна знать.

Она отстраненно улыбнулась:

– Тогда буду смотреть в окно спальни.

Джим надел черную шляпу и вышел. Пройдя через пустой темный сарай, он снял с гвоздя недоуздок и поднялся на поросший травой склон холма. Там он громко и пронзительно свистнул: лошади тут же прекратили есть и медленно потянулись к нему, но футах в двадцати остановились. Джим осторожно подошел к гнедому мерину и повел руку от крупа к шее. Щелкнула пряжка недоуздка. Джим развернулся и пошел вместе с конем к сараю. Там он надел ему на спину седло, туго затянул подпругу, накинул на голову оплетенную серебром узду, застегнул подшеек и приторочил к седлу смотанную веревку. На восточные холмы легла корона из мягкого красного света: полная луна обещала взойти еще до наступления темноты.

Желька до сих пор сидела у кухонного окна и вязала. Джим прошел в угол комнаты и снял со стены свой «винчестер». Заправляя в магазин патроны, он заметил:

– На холмы уже лег лунный свет. Если хочешь увидеть восход, лучше иди на улицу. Сегодня луна будет большая, красная.

– Сейчас пойду, – ответила Желька. – Только ряд довяжу.

Он подошел к ней и погладил по гладкой голове.

– Спокойной ночи. Вернусь, думаю, к полудню.