Он все-таки не удержался от смеха и снова зашагал в сторону Кроухарт Спрингс. Теперь он не только озирался по сторонам, но и поглядывал назад, однако волк больше не появлялся. Зато пришла уверенность, что вот-вот раздастся пронзительный свисток тепловоза. С путей, наконец, уберут покореженные вагоны, и в скором времени заждавшиеся пассажиры — все эти Палмеры, Ландеры, хромой Биггерс, попрыгунья Памми с мамашей и прочие — продолжат свое путешествие.

Ну, так что? «Амтрак» подержит их багаж в Сан-Франциско — могут же они хоть что-то сделать по уму! А они с Уиллой поищут автобусную станцию. Надо думать, «Грейхаунд» уже проложил маршрут через Вайоминг.

На дороге валялась пустая банка «Будвайзера», и он попинал ее немного, прежде чем запулить в придорожную траву. Он чуть было не пошел за ней, как вдруг издалека донеслась музыка: партия баса и всхлипы электрогитары с педалью — эти звуки у него всегда ассоциировались со слезами расплавленного металла, даже в оптимистичных песнях.

Наверняка она в баре, где играют эту музыку. Не потому что в других не играют, а потому что это место в ее вкусе. Он сразу понял. Поэтому он оставил в покое жестянку и взял курс на электрогитару, вздымая своими кедами пыль, которую ветер тут же уносил прочь. Вскоре он услышал барабанную дробь, а еще через пару минут увидел неоновую стрелу под табличкой с двумя цифрами «26». А что? Мимо проходит автострада № 26, так что вполне логичное название для бара, где играют хонки-тонк.

Его взгляду открылись две автостоянки. Одна, замощенная, непосредственно перед входом, была забита пикапами и легковушками как минимум пятилетней давности и в основном американского производства. На другой, гравиевой, стояли в ряд дальнобойные фуры, поблескивая хромированными боками в слепящих лучах неоновых ламп. Теперь уже отчетливо слышались звуки ритм-гитары. На козырьке над входом можно было прочесть:

ВСЕГО ОДИН ВЕЧЕР. «СОШЕДШИЕ С РЕЛЬСОВ». ВХОД $5. ИЗВИНИТЕ.

«Сошедшие с рельсов». Что ж, подумал он, она нашла подходящую группу.

У Дэвида в кармане завалялась пятерка, но некому было ее отдать. В глубине открывалась большая деревянная танцплощадка, забитая медленно танцующими парочками, в основном в джинсах и ковбойских шляпах; руки танцующих дружно лежали на ягодицах, а ноги так же дружно переступали в такт «Растраченным дням и ночам». Оркестр играл громко, «со слезой» и, насколько Дэвид Сандерсон мог судить, попадая в ноты. В нос шибанул букет из пива, пота, дезодоранта и духов из «Уолмарта». Раскаты смеха и разноголосица и даже лихой выкрик из дальнего угла танцплощадки казались звуками из повторяющихся снов, каким бывает сон о неподготовленном важнейшем экзамене, или сон о появлении среди толпы народа в чем мать родила, или сон о бесконечном падении, или сон, в котором ты оказываешься в незнакомом городе и ноги сами несут тебя куда-то далеко, где должна решиться твоя судьба.

Дэвид решил было сунуть пятерку назад в карман, но затем просунул голову в пустую билетную кассу и положил деньги на стол, где лежал роман Даниэлы Стил в бумажной обложке, а поверх него — пачка «Лаки страйкс».