Больно надо. Я вообще так и планировал. Зачем мне нужна эта…

– И она конечно полностью поддерживает отца в этом решении?

Харитон быстро взглянул на Данила, словно о чем-то его предупреждая. Любопытно.

– Она вообще о тебе не говорила.

– Да ладно? – мне сложно в это поверить. Сложно поверить в то, что те события остались для нее в прошлом. Что за эти три года она ни разу меня не вспоминала.

– Богдан, ты слышал меня? Я ведь тоже могу поставить ультиматум.

– Да понял, я понял. Отдаю деньги и валю обратно. Никакой Ани.

Но кто узнает, если я просто посмотрю какой она стала.

По дорогам Москвы мы проезжали те места, где я тусил раньше. Где клеил девчонок, можно сказать на заказ. И каждая… Каждая велась. И Аня повелась. Отдалась без остатка чувствам, в которых я ее убедил. Убедил, что единственный, что другого такого в ее жизни не будет.

Так что вряд ли она забыла.

Может просто живет дальше, делая вид, что не было тех двух дней. Не было криков, побегов, драки за ключи, секса, от которого сносило башню. Я помню… Каждый вздох, каждое резкое проникновение, каждый вздох после, каждое «люблю». И она помнит, я уверен.

– Приехали, вон уже мама встречает, – отвлекает от мыслей Данил.

Дом в черте города. Не в центре, но и не на окраине. Двухэтажный, красивый с шикарной хозяйкой, и охранной по периметру. Харитону в жизни очень подфартило, не смотря на все дерьмо, которое он творил.

Хочется конечно верить, что у меня все будет, но, наверное, я косячил поболе дяди.

– Богдан, ты просто красавец, – улыбается Ева, обнимает меня.

– Не смущай парня. – Харитон, хлопнув меня по плечу, ведет в дом. – Твоя больничная палата всегда тебя ждет.

Мы все посмеялись, а на деле ничего веселого в тех днях не было. Грудь до сих пор отдает фантомной болью после операции, после которой я вряд ли смогу стать спринтером.

Именно в этом доме я восстанавливался после того выстрела в грудь. Харитон опасался за мою жизнь и привез сюда. Рассказывал о своей жизни, о моей матери, а когда я встал на ноги, тут же отвез в Европу. Наверное, знал, что я захочу ей позвонить. Узнать, как ей живётся после моей смерти.

В комнате, где я провел два месяца, ничего не изменилось. Даже постельное белье тоже самое, только выглядит новее, чем было. Пройдясь по комнате, я плюхаюсь на кровать.

Семья внизу, а я открываю ноут. Невольно смотрю на дверь и только потом открываю страницу Ани.

Это уже как ритуал, вернуться домой и посмотреть, что она опубликовала сегодня.

Ее больше нигде нет. Хотя раньше, еще до первого похищения она постоянно вела соц сети, у нее было куча поклонников, и я был одним из них. Правда ненавидеть ее мне это не мешало. А теперь осталась лишь глухая, болезненная обида. Правда я и сам не понимаю на что? На то, что не оправдала ожиданий. Не оказалась той истеричной, капризной сукой, какой я видел ее в постах инсты?

А может быть потому что ни разу не написала? Ведь свои соц сети я веду регулярно, выставляю себя в самых выгодных местах. Всегда важного, всегда с крутой тачкой, чтобы пополнять свои сообщения от телок, которые я никогда не открою. Наверное, потому что никто из них даже не догадывается, что эту машину я собрал по частям. Ту самую, от которой мы с Аней сходили с ума.