Он вдруг резко, до испуга, нависает надо мной, закрывая свет.

– А ты хочешь стать единственной и завтра? – он стискивает мою талию, коленом раздвигает ноги. – Или ты хочешь стать единственной навсегда?

Я сглатываю, остро чувствуя своё желание сказать да, попросить его быть со мной, а сейчас войти в меня.

– Трусиха, ты трусиха, Аня. Боишься сказать себе, что влюбилась в босяка. Бандита и бомжа. Боишься сказать, что хочешь быть со мной.

Его слова раздражают, хоть я и понимаю, что он берёт меня на понт.

– Да! – шепчу вопреки голосу разума.

– Не слышу…

– Да! Я хочу быть единственной.

– Моей?

– Возможно.

– Возможно? – смеётся он, опуская руку между нами, взяв член и приставив к моей киске.

– Возможно… – еле выговариваю, чувствуя, как дыхание перехватывает.

– Возможно? – толкается он сразу и глубоко, а я выдыхаю вскрикнув.

– Боже! Да!

В этот раз всё было медленно и долго. Сладкое чувственное испытание, в которое он меня вовлёк, то соски на груди прикусывая, то язык всасывая себе в рот… Но и я в долгу не остаюсь. Втягиваю его губу в рот, инстинктивно двигаю бёдрами, чувствуя себя невероятно заполненной и счастливой. Теперь это место не кажется мне мрачным, теперь это лучшее место на земле, а смотреть в эти хитрые, зеленые глаза можно бесконечно. Смотреть и желать заблудиться в лесу, с которым ассоциируется этот цвет. Там, где влажная листва, еловый запах и сочная трава, в которой он любит меня. Жадно входит, двигаясь во мне равномерными толчками, не на секунду не забывая про тело. Никогда не думала, что на нем столько эрогенных зон. С Богданом я одна сплошная эрогенная зона. И он пользуется этим, подводя меня к пику, постепенно, почти не спеша наращивая скорость. И я уже не могу терпеть это бесконечное напряжение, мне уже и самой хочется сорваться, и я безрассудно прошу, обхватив его лицо руками.

– Сильнее.

Он скалит зубы, резко выходит, вызывая у меня почти вскрик отчаяния. Я ведь была так близко.

– Моя девочка становится очень порочной?

– Богдан,– сколько можно издеваться. Толкаю его в грудь, хочу, чтобы он отошел и дал мне пообижаться как следует, тем более что

напряжение, сковавшее тело, уже схлынуло. Толкаю сильнее, чувствуя, как жжет руку.

– Сильнее, – шепчет он с усмешкой, но даже в ней чувствуется желание.

Бью сильнее, только распаляя его. Затем вдруг оказываюсь прижатой к подушке лицом. Он гладит мою попку, раздвигает полушария, проводит пальцами по промежности от влажных складочек до самого копчика. И снова этот баритон в ухо.

– Сильнее? – он не ждет ответ, сразу толкается резко, как можно глубже. Я вскрикиваю, но его пальцы оказываются у меня во рту, а губы на ухе. Второй рукой он выгибает меня кошкой и толкается до невозможности глубоко, словно пытаясь достать до самого сердца. Но, кажется, он уже там, глубоко внутри меня, в моей душе, стал частью меня, слился воедино.

– Никогда, никогда не думай, что я над тобой смеюсь, – шепчет он, толкаясь медленно и протяжно. То входя полностью, то неожиданно меня покидая. – Я хотел тебя. Хотел видеть тебя именно такой. Жадной до ласк, голодной до секса. Я думал, что ты бесишь меня, но на самом деле меня бесило то, что ты даже не знаешь меня.