— А я вот потерял отца, — грустно промолвил Иван Лукич и в свою очередь рассказал о своей беде.

Андрей почесал бородку.

— Ну ладно, я пойду, не то твоя картошка остынет.

«Значит, приедем в Сталинград с опозданием, — взгрустнул Бурлак. — Хорошо, что не дал маме телеграмму, чтобы встретила».

Пока проводник ходил в свое купе, поезд тронулся. На душе у Бурлака полегчало. Подумал, что, как только приедет в город, сразу же поспешит домой повидать мать Татьяну Акимовну, а уж потом пойдет к своей жене Кристине, которая живет у своей матери. Наверное, и мать, и жена соскучились по нему. От этой мысли в груди у него потеплело, словно туда упал солнечный лучик. Он все еще жалел, что, когда уезжал к месту службы в Хабаровск, жена не поехала с ним и он не стал ее уговаривать. «Ваня, ты же знаешь, что мне еще год учиться в институте, скоро надо будет сдавать летнюю сессию, — убеждала она, провожая его. — Как закончу учебу — сразу же приеду. Без тебя что мне делать в Сталинграде?..»

Сейчас он подумал, что весеннюю сессию Кристина, должно быть, сдала, но почему-то к нему не приехала. Могла бы написать, объяснить ситуацию, но и этого удовольствия ему не предоставила. Что же случилось?..

— Ну вот я и прибыл с «наркомовской», — нарушил его раздумья проводник. — На смену заступил напарник, так что теперь я могу не только поболеть с тобой о смысле жизни, но и выпить одну-две чарки.

Он поспешно достал из черной сумки полбуханки хлеба, кусок сала и луковицу, потом вынул бутылку водки и два стакана. Наполнил их и, усевшись в купе напротив капитана, кивнул ему:

— Давай глотнем за нашу встречу?

— Хороший тост, — одобрил Иван Лукич.

— Ты идешь на фронт, — продолжал Андрей, — так что бей фрицев, сколько есть сил, а сам живой оставайся. Семь футов тебе под килем, Иван, как говорят военные моряки! Их тут на Волжской военной флотилии немало, ребята что надо, не подведут!

Выпили и закусили. От хмельного Бурлак раскраснелся, ему стало весело. Теперь он наполнил стаканы.

— Я предлагаю помянуть твоего брата Сергея, — приглушенным голосом сказал капитан. — Он защищал нашу столицу и погиб героем. Пусть земля ему будет пухом!

— Видать, Иван Лукич, душа у тебя добрая, а сердце не черствое, коль предложил помянуть моего братана, — грустно промолвил Андрей. — Я так его любил, что и слов не хватит рассказать… Ладно, давай опрокинем, ну? Я знал, что служил он в 16-й армии Западного фронта, командовал ею генерал Рокоссовский, — слегка захмелев, продолжал Андрей. — Слыхал о таком генерале? А знаешь, кто командовал Западным фронтом под Москвой? — спросил он.

— Кто же? — нарочито серьезно задал вопрос Бурлак.

— Генерал армии Жуков! — воскликнул Андрей. — В «Правде» на первой полосе я видел его фото, а вот увидеть его наяву не довелось. А ты, случаем, не знаком с ним?

— На Халхин-Голе я сражался с япошками, а командовал нами Жуков.

— И как он?

— Как есть герой… Генерал армии, еще один шаг — и станет маршалом. Соображаешь, Андрюха?

— Понятное дело, высока фигура, и добраться к ней не каждому дано. Тебе повезло.

Поезд снова остановился и стоял на этот раз долго.