— Товарища Старовойтова? — уточнил Потапов.

— Так точно.

— Молодой, но довольно толковый офицер, грамотный, честный.

— Так вот, его подчинённые подстрелили одного из лазутчиков. Как оказалось, радиста — Вилли Штоффа. Узнав об этом, Иван Митрофанович отправил меня в командировку в Любомль, и Вилли, уже по моему приказу, связался с Берлинским центром. Руководство поставило перед его группой, которую наши пограничники, кстати говоря, полностью разгромили, новое задание: выдвинуться в район озера Свитязь и поступить в распоряжение некоего профессора Вениамина Сигизмундовича Селезнёва. Я пришёл к выводу, что Центр вряд ли оставит без внимания такого ценного персонажа и непременно пошлёт за ним ещё одну группу, и решил её опередить. Как вы уже знаете, мне это удалось. Но на Свитязь неожиданно прибыла целая делегация из Германии, некоторые из учёных знали Селёзнева в лицо, и я не нашёл ничего лучшего, как инсценировать собственную смерть.

— А тело?

— Тела не было. Ушёл купаться и не вернулся.

— Вроде бы всё правильно, — внимательно выслушав рассказ капитана, пришёл к выводу Белоцерковский. — Только как узнать, что они удумали? У тебя есть какие-то идеи?

— Идей — нет. Предположения — есть. Дело в том, что среди немецких учёных только те, кто специализируется исключительно на ядерной тематике. В том числе и профессор Липке из Лейпцигского университета, с которым мне удалось познакомиться поближе.

— Интересно, чёрт побери! Уж не атомную ли бомбу они планируют собирать на Шацких озёрах? — предположил Потапов. — Почему именно там?

— Не знаю. Но проект, по всей видимости, находится на особом контроле у Гитлера. Ибо группами прикрытия командует сам Штольце. Личность достаточно известная, если мне не изменяет память.

— Диверсант № 1 Третьего рейха[20], — подтвердил Иван Митрофанович. — Именно он наставляет и курирует банды украинских националистов, поддерживает ежедневные контакты с их лидерами — Бандерой, Мельником. Не удивлюсь, если в скором времени этот тип объявится в Украине.

— Вполне возможно, — согласился командарм. — Поэтому приказываю вам, капитан, остаться на Волыни до особого распоряжения Главнокомандования. Ясно?

— Так точно.

— Где вас искать?

— В Кашовке. Товарищ майор знает.

— Землякам ничего не известно о вашей службе в органах НКВД?

— Нет. Я для них агроном, кандидат сельскохозяйственных наук.

— А семья ваша где?

— С 1940 года — в Луцке.

— Мы уведомим их о том, что вы живы-здоровы.

— Спасибо.

— Надеюсь, соседи не знали, чем вы занимаетесь?

— Никак нет! Мне позволили носить форму только в прошлом месяце. И то только на службе. Дома я в ней никогда не появлялся.

— Похвально… Сами никаких попыток установить контакт с близкими не предпринимайте.

— Есть!

— Мы при первой же возможности доложим обо всём руководству, — решил подвести итог встречи Белоцерковский. — Человек, который выйдет на связь, назовёт твоё прозвище, известное лишь узкому кругу лиц.

— Уссурийский тигр? — расцвёл роскошной улыбкой Ковальчук.