Войдя в дом, Кумиров прошёл на террасу, расположился в кресле, включил телевизор и стал смотреть в окно на оледеневшее озеро, где угадывались тёмные холмики фанов подлёдного лова. Почти машинально он подтянул к себе бар на колёсиках, извлёк коньяк, наполнил рюмку и выпил. Возможно, этого и не следовало делать. Когда он впадал в подобное полузабытьё, ему начинали мерещиться голоса и лица. Вот и сейчас он вроде бы вполне отчётливо различил речь Мстислава, который уже больше года как сгорел вместе с семьёй в своей собственной квартире при невыясненных обстоятельствах, а по версии пожарников — из-за неисправной электропроводки.

Причина гибели семьи Самонравовых звучала для всех его знавших неубедительно, поскольку они-то ведали, что за полгода до пожара Мстислав отремонтировал свою квартиру по евростандарту, предварительно расселив из четырёхкомнатной коммуналки в старом фонде двух соседей, занимавших по комнате. К тому же друзья были у Самонравова на Рождестве, совмещённом с новосельем, и сами убедились в том, что Мстислав установил в своём доме сверхсовременные образцы электрооборудования, ещё не наводнившие российский рынок.

Про гибель семьи Самонравова толковали разное, а ещё больше — домысливали. К сожалению, хотя кто-то мог посчитать, что и к счастью, никто из семьи Мстислава, состоявшей из его жены и детей-близнецов — дочери и сына, не выжил.

Очевидцы события разделялись на два вида: соседи по лестнице, которые почуяли дым и, покинув своё жильё, увидели огонь, плясавший на дверях квартиры Самонравовых, и те, кто следил за пожаром с улицы, наблюдая, как пламя вырывается из всех восьми окон, то есть ровно половины четвёртого этажа дома, выходившего окнами на набережную канала Грибоедова.

Когда к дому подъехали пожарные машины, из крайнего горящего окна выпрыгнула дочь, а следом — жена Мстислава.

Девочка упала на газон, покрытый льдом, а женщина запуталась в ветвях искрящегося изморозью тополя, причём она представляла собой, по словам очевидцев, живой факел — её платье полыхало, издавая какой-то шипящий завораживающий звук.

Женщина скончалась на дереве, пока пожарные выдвигали лестницу и разматывали брезентовые рукава помпы.

Девочка оставалась живой, и её доставили в ожоговое отделение, где она, не приходя в сознание, умерла в реанимационной палате.

По поводу этих двух как раз и высказывали мнение, что сохранённые жизни обернулись бы для них сплошной пыткой ввиду непомерной площади ожогов.

Два трупа в квартире сгорели до полной неузнаваемости. В результате судебно-медицинской экспертизы было зафиксировано, что у мальчика отсутствует на левой руке мизинец, остатки которого так и не удалось обнаружить, а у девочки нет левого уха. То и другое, по версии специалистов, могло сгореть, но и могло быть отрезано при истязаниях.

По факту гибели семьи Самонравовых было возбуждено уголовное дело, а в качестве косвенных свидетелей вызывали, в частности, и друзей детства, общавшихся с Мстиславом вплоть до новогоднего пожара. Но на допросах эти свидетели ничего полезного для следствия сообщить не могли, хотя, возможно, каждый из них о чём-то и догадывался. Во всяком случае, все они были в курсе того, что Самонравов и Кумиров знали друг друга с детства, поскольку выросли в одном доме на Васильевском острове, где обитали на разных этажах: Мстислав на третьем, а Игорь на втором. По мнению окружающих, это соседство имело символический смысл, поскольку Игорь всегда оказывался «под» Мстиславом. В школе ребята учились в разных классах, но Самонравов по-барски давал Игорю списывать все самостоятельные работы, снабжал его шпаргалками и готовил к экзаменам, а тот в благодарность даже носил за преуспевающим другом портфель. После окончания школы Игорь покорно подал свои документы в избранный Мстиславом Инженерно-строительный институт.