Я прыгнул в фильм и развернулся, чтобы дать Нинке в ухо. Но в последний момент пересилил страсть и, оставшись цивилизованным, опустил руку. «Ты чему ее учишь, пизда! Не сравнивай ее с собой. В отличие от тебя у Наташки есть по меньшей мере два крупных таланта: голос и резкий, мужской стиль в прозе! У нее другая дорога в жизни! Что есть у тебя, женщина с маленькой головкой, в твои 34 года? Сына, единственный объект, созданный тобой, ты бросила. Хоть один человек есть в мире, которому ты действительно нужна? Ты, а не твоя пизда? Еще лет пять, и рожа твоя сморщится, жопа усохнет, и тебя перестанут звать в Биарритцы… И что тогда ты будешь делать? Жить ведь придется еще долго, еще лет сорок минимум. Вернешься к честному Жаку или запьешь? Ездить она, блядь, хочет. Что вы все носитесь, как охуевшие, по планете со своими пёздами? Не только у вас есть пёзды…»

Нинка не обратила на мою речь ни малейшего внимания, я был, оказывается, никому, кроме Наташки, не видим и не слышен. Румынка же Мариула, продолжила соблазнение тигра: «Наталья! Сейчас придет мой приятель, принц, с друзьями! Поедем к ним в отель, а? Две тысячи за раз дают!»

Однажды, вспомнил я, Наташка явилась в пять утра с двумя тысячами франков, полученными, как она тогда объяснила, в благодарность за песни. Может, не за русские песни, а за раз? Может быть, я на самом деле живу с проституткой, и она умело водит меня за нос? Ебаные пиздострадатели принцы, шейхи, нефтяные магнаты из Техаса и торговцы оружием, домогающиеся пизды за любые деньги. Они развращают наших женщин…

Так как я не желал больше лицезреть совещание баб, занятых проблемой, как бы подороже продать свою пизду, я крутанул фильм Наташкиной жизни назад и попал на прелестную сцену…

Восьмилетняя Наташка в сандалетах и коротком платьице с вышивкой, сопровождаемая тучной бабушкой в соломенной шляпе, возвращалась с алуштинского пляжа. Мокрые волосы малышки были гладко зачесаны назад. «Здравствуйте, внучка и бабушка!» — приветствовал я их, вскочив в фильм и выйдя им навстречу из-зa татарского кустарника.

«Чокнутый какой-то…» — прошептала бабушка Наташке. На всякий случай бабушка положила руку на спину внучке, как бы защищая ее от непонятного типа. От моря шли искупавшиеся советские люди. Мужчина, на ногах сандалии, штанины закатаны до колен, нес авоську, полную мусора, и в другой руке футбольный мяч. Мне показалось, что он готов защитить советских внучку и бабушку от подозрительного иностранца. Советского мужчину хлебом не корми, дай ему возможность защитить внучку с бабушкой. Как бывший советский мужчина я отлично знал это, потому, состроив равнодушную физиономию, я отправился в сторону моря и, лишь сделав с полсотни шагов, оглянулся Наташка-девочка, хитро улыбаясь, тоже обернулась и глядела на меня из-под руки бабушки. «Всему свое время. Не забегай вперед!» — раздался гулкий голос с небес. Я испуганно задрал голову вверх, к вершине высокого обелиска, увенчанного крупной красной звездой. «Кто это?»

«Какая тебе разница. Оставь девочку в покое. Она не поймет тебя сейчас. Как не поняла маленькая Лариса Дворкина, которую ты заманил в подвал конфеткой, развратник, и, стащив с нее трусы, исследовал ее анатомию. Тебе было тридцать лет, а ей — пять. Всему свое время. Сердитая красная звезда замолкла.