— Эдвард?.. Вы только, пожалуйста, не сердитесь. Наташа сидит у меня…

— Вы хотите сказать, что она провела ночь с вами? — ехидно заполнил паузу супермен.

— Ну нет, что вы… Она только что пришла. Она просила меня позвонить вам… — Генрих нервно захихикал. — Дело в том, что Наташа боится идти домой. Она просила меня спросить у вас, если она сейчас придет, вы не станете ее ругать?

— Нет, я не стану ее ругать. Она путает меня со своей бабушкой… Она пьяная, Генри?

— Не очень… — Генрих замялся. — Возбуждена…

Возбужденная женщина явилась, когда он сидел в спальне, на краю кровати, и смотрел ТиВи, позаимствованный у отбывшего в Сенегал на два месяца друга Димитрия. Черно-белые, с прыгающими носами и губами полицейские охотились за столь же плохо выглядящими преступниками. Порой ноги всей компании вдруг ломались в коленях и загибались под экран или под их автомобили.

Шумно захлопнув дверь, она вызывающе выдохнула «Привет!» и сразу же прошла в большую комнату. Не увидев его там, она, с большим, чем это было уместно, подъемом закричала:

— Ты где?!

— В спальне.

Она нестойко подошла к дверям спальни.

— Телевизор он смотрит! — В голосе было презрение.

— Смотрю, — согласился он спокойно. Он и в самом деле был спокоен. Главное, что хулиганка жива и вот пришла домой.

Уйдя в глубину квартиры, она сбросила туфли и стала раздеваться. Он чуть убавил быстрые галопы Моцарта, которыми метр-ан-сцен снабдил полицейский фильм. Совсем голая, она выросла на пороге.

— Почему же ты меня не спросишь, где я провела ночь? — Ленинградская девочка смотрела на супермена с вызовом. На лице, правда, появилось больше деталей: темные круги несмытой краски вокруг глаз и грива ало-большевистских волос вокруг физиономии, но девочка была та же.

— Ну и где ты провела ночь? — спросил он, уставившись в ТиВи, спокойно побеждая ее страсти своим характером.

— Я провела ночь с Леной! — торжественно прозвучало в голосе Наташки.

— С Лёней… С каким Лёней? — спросил он невинно.

— С Леной! С твоей бывшей женой!

— Ну и как, хорошо было? Надеюсь, ты получила удовольствие.

— А… Ничего особенного. И что ты в ней находил! — очевидно, гордая собой, но разочарованная его спокойствием, она прошла в ванную. — Тебе все равно, что бы со мной ни случилось!..

Супермен улыбнулся. Разумеется, ему не все равно. Первую ночь, когда она не пришла домой, он был пьян, и частично спал. Вторую ночь не спал вовсе. Когда ссоры и походы к Нинке участились, он привык и, отключив телефон, спит теперь более или менее. А что делать, жизнь продолжалась даже у печей Аушвица.

Она вышла из ванной и, войдя в спальню, включила ТиВи. «Я хочу ебаться! Выеби меня!» — заявила она капризно. И, легши на спину, раздвинула ноги. Он решил подчиниться обстоятельствам…

Лежа на теплом, большом теле, он чувствовал, что Наташка явно получает дополнительное удовольствие от того, что провела ночь с его экс и теперь делает любовь с ним. Сопит, пыхтит и стонет с энтузиазмом. Что ж, пусть получает, ему не было жалко. Он? Он тоже получал дополнительное удовольствие от нее, храброй и страстной. Хотя ему, скептику, природа женщин была куда более ясна теперь, чем когда он был юношей. Он вспомнил, как, будучи в возрасте Наташки, он впервые сделал любовь с предательницей, с его женщиной, пришедшей от другого мужчины. Она не знала, что он знает, что она пришла от другого мужчины. Но как она была счастлива! Он наблюдал за нею тогда, за той женщиной, пристально. Как она была горяча, агрессивна, как хотела его! (Он на всю жизнь запомнил движения и запах