Стояла под струями льющейся на меня теплой воды и даже не пыталась остановить катящиеся по щекам слезы. А сердце ныло так, что эта боль заглушала все хорошее, что еще недавно ощущала. Попыталась не думать об Ирмерии. Даже пошла на крайние меры — стала представлять себе красавчика-архидемона Зепара. Но только сейчас осознала, насколько сильно Ирмерий проник в мою душу. Ни один мужчина не сможет заменить его в моей жизни. Даже если мое тело реагировало на кого-то другого, то сердце навсегда и безвозвратно принадлежало лишь одному. И я бы отдала все на свете, чтобы быть с моим любимым мужчиной… Как жаль, что не поняла этого раньше, когда между нами еще не стояло так много боли и обид…

Не знаю, сколько я так просидела в душевой. В конце концов, самой противно стало от собственного нытья. Да чего я так расклеилась? Еще ведь ничего между нами не решено. И на этот раз я не стану так легко сдаваться. Буду бороться за свое счастье до конца. Как только ректор вернется в Академию, пойду к нему и буду вымаливать прощение столько, сколько потребуется. Во всей этой ситуации виновата только я — мне и расхлебывать.

Немного повеселев от этой мысли, я насухо вытерлась, натянула платье и, оставив влажные волосы распущенными, вышла из душевой. В ту же секунду сердце пропустило удар, а ноги будто приросли к полу. Время будто утратило привычный ход. Все замерло в одном моменте. Длинный коридор, кое-где освещенный светом магических светильников. Доносящиеся из комнат адептов приглушенные голоса и смех. Сейчас все воспринималось необычайно остро и одновременно казалось далеким. Единственное, что казалось настоящим и живым — стоящий в другом конце коридора светловолосый мужчина.

Тот, при одном виде которого все внутри меня превращалось в средоточие мощной первобытной энергии. Силу притяжения между женщиной и мужчиной, которого она любит. Ирмерий… Мой Ирмерий…

Мне пришлось моргнуть несколько раз, чтобы убедиться, что его образ — не видение, а реальность. Но он никуда не исчез. Стоял и смотрел на меня, не делая ни одного движения. Словно ждал, что сделаю я сама. Мир вокруг взорвался яркой вспышкой, и время снова возобновило бег. Как и я, позабыв обо всем на свете, бегущая к моему мужчине.

— Ирмерий! — он поймал меня в объятия и крепко прижал к себе.

Я жадно прильнула к его губам, чувствуя, как слезы снова хлынули из глаз. В этот раз не от боли, а от счастья. То, что он сейчас здесь, со мной, позволяет обнимать себя и целовать, может значить лишь одно. Простил. Он простил меня. Это походило на безумие. Мы целовались так неистово, так страстно, что напрочь позабыли о том, что кто-то в любой момент может выйти из комнаты и увидеть нас. Плевать! Плевать на все! Я больше не собираюсь скрывать свою любовь. И никогда от нее не откажусь.

— Мне сказали, ты уехал, — в перерывах между неистовыми поцелуями, какими я покрывала его лицо, выдохнула я. — Не представляешь, что я себе напридумывала… Что это знак судьбы… Что ты уехал, потому что не хотел меня видеть… Столько надумала себе…

— Что-что, но это ты умеешь, — усмехнулся Ирмерий. — Надумать себе всяких глупостей.