— Умный, да?! — фыркнула я и плюхнулась на диван, отчего тот жалобно скрипнул продавленными пружинами. — Этого Сашу М, никто и в глаза никогда не видел! Статья пришла по почте. В номере, который верстался, оказалась свободная полоса, вот ее и тиснули. Газетенка третьеразрядная, проверять сведения никто не собирался…

— А ты запала на эту статью, как на что-то стоящее, — попенял мне Мишка и взъерошил свою белокурую шевелюру. — Хотя кто знает…

— Вот и я о том же! Хоть бы Иван объявился, следовало бы и его порасспросить… Может быть, хоть он что-нибудь знает. Но ведь, как назло, до сих пор отсутствует, ни разу не дал о себе знать после той записки, которую мне оставил. Где он? Что с ним? — Я несколько минут поразмышляла надо всем этим и, решив, что от друга тайн быть не должно, неуверенно промямлила:

— Тут вот еще что, Миша…

Старательно пряча от него глаза, я поведала ему о необычной встрече моей соседки с Антониной. Новость эта Мишку неожиданно встревожила. Он кинулся искать карандаш и бумагу и принялся тут же на ней рисовать какие-то ромбы с кружками, аккуратно вписывая в них даты, названия улиц и еще что-то, мне непонятное.

Я нависла над столом, пытаясь рассмотреть и понять что-либо в его иероглифах, но, кроме прямоугольника с именем Антонина и массы стрелок, идущих от него в разных направлениях, ничего не поняла.

— И что сие должно означать? — тронула я Михаила за рукав. — Поясни…

— А? — Он резко обернулся, несколько мгновений смотрел на меня невидящим взглядом и тут же опять начал что-то рисовать. — Подожди, Ань, подожди… Есть у меня одна мыслишка. Ее надо проверить. Кстати, а ты не знаешь, почему Виктор продал свою долю в ресторанном деле этому новоявленному графу Монте-Кристо?

— А почему я должна об этом знать? — совершенно искренне изумилась я. На что мой друг хитро прищурился и, ужасно фальшивя, стал напевать мелодию, под которую я танцевала с «крысиным королем». От неожиданности я вспыхнула и попыталась повернуть разговор в другое русло, напомнив, что так и не услышала от него версию гибели молоденького паренька, приставленного ко мне в роли телохранителя. Но Мишка был иногда упрямее осла. Не клюнув на мою удочку, он резко развернулся, закинул нога на ногу и с романтической ноткой в голосе взялся описывать события недавнего вечера, когда я имела неосторожность выйти в свет.

— Может, прекратишь? — не выдержала я, когда он, не скупясь на эпитеты, принялся расхваливать мою привлекательность. — Не уходи от ответа! Что ты думаешь о сегодняшнем убийстве?

— А ничего не думаю! — беспечно отозвался мой неуравновешенный друг. — Об этом пусть голова болит у твоего босса!

— С ума сошел! Ясно же как божий день — парень что-то или кого-то видел!

— И что? — Мишка едва не подскочил на стуле. — Он мог видеть что угодно! От случайной драки до ограбления квартиры. Да мало ли чему свидетелем он мог стать, рыская по округе? В вашем районе наркоманов полно, а любопытством он страдал, сама говорила, за что, видимо, и поплатился.

— Он был так молод… — с грустью произнесла я, не разделяя Мишкиного равнодушия. — Он заслуживает хотя бы жалости!