– Я хочу, чтобы Натаниэля Эллиота привели сюда ко мне и он предстал перед моим лицом, – возвестила Мод высоким властным голосом.
– Вы хотите чего? – переспросил Роберт.
– Приезда Натаниэля Эллиота. Я полагаю, вы все о нем слышали? Знаменитого отца Чарльза Эллиота. Я требую, чтобы его привезли на самолете и привели в эту комнату, где он предстанет передо мной. Вот чего я хочу, и такова цена освобождения знакомых вам молодых людей. Я знаю, вы способны это сделать. Мне известно, что вы, вояки, можете доставить его сюда в двадцать четыре часа, если постараетесь. Джоан говорит, вам нужно, чтобы эта кампания прошла гладко, быстро и с минимальными потерями, – добавила она, и лицо Джоан снова зарделось. – Ну, если вы хотите получить шанс, чтобы так и было, я предлагаю вам приложить к этому усилия. И, как вы сами дали понять, жизнь младшего Эллиота того стоит.
Руб-эль-Хали, Оман, 1909 год, апрель
Прошло некоторое время, прежде чем Мод поверила, что это он. Но перед ней действительно был Натаниэль Эллиот, и она его нашла – у самого подножия дюн Урук-аль-Шайбы. Она думала, что сошла с ума, бредит от жажды и усталости. Думала, он мерещится ей. Она сидела рядом с ним в течение долгого времени, давая ему понемножечку пить, и размышляла о том, как близки они были к тому, чтобы предоставить незнакомцев воле судьбы. Она благодарила Бога, что убедила бедуинов пойти по их следу.
Мод держала руку Натаниэля, пока он спал, и следила, чтобы вода медленно сочилась в его умирающее тело, возвращая к жизни. Потом она задумалась о том, как он мог очутиться в пустыне. Предполагалось, что он в Бербере[149], в Британском Сомалиленде[150], в сотнях миль отсюда, на другом берегу Аденского залива. Именно туда она планировала послать письмо, которое сочиняла. Она смотрела в его лицо, с нетерпением ожидая, когда он очнется и все объяснит. В морщинки вокруг его глаз въелись мелкий песок и грязь, кожа на переносице потрескалась и шелушилась. Мод вылила немного драгоценной воды на тряпочку и обтерла ему лицо – так бережно, как могла. На Натаниэле были лохмотья рубашки с жестким воротником, какие носят лондонские модники. Сшитая из льняной материи в узкую серую полоску, та показалась Мод знакомой. Похоже, она видела ее раньше, в Англии. Могло почудиться, что какая-то могучая, всесильная рука забрала его оттуда и водворила в аравийские пески. Неудивительно, что он заблудился. Натаниэль спал очень долго, а затем, на закате, сел и дрожащим голосом, коверкая арабские слова, попросил дать ему еще воды.
Спокойно, с улыбкой Мод поправила его произношение, и он посмотрел на нее. Через несколько мгновений выражение его лица изменилось, и стало ясно, что он ее наконец узнал.
– Мод? Этого не может быть! – прохрипел он тихим осипшим голосом.
– Что ты имеешь в виду, говоря «этого не может быть»? Ты знал, где я! – отозвалась она. – А вот ты… Натан, как здесь очутился ты?
Мод коснулась его локтя, но Натаниэль молчал, так и не оправившись после шока. Потом он поднял руку и, взяв девушку за подбородок, принялся поворачивать ее лицо то в одну, то в другую сторону.