— Стыдно признаться, но я любопытен, — Реваев прекратил расхаживать из стороны в сторону и теперь стоял, повернувшись лицом к вдове, — когда я оказался в вашем чуланчике, то невольно окинул взглядом содержимое стеллажей. Совершенно случайно я заметил на верхней полке коробку из-под набора ножей. Опять же в силу своего любопытства я воспользовался замечательной подставкой, которая стоит в вашей кладовке. С ее помощью я смог дотянуться до коробки и изучить ее содержимое.

— И что же там было? — Локтионова пыталась изобразить насмешку, но голос ее звучал нервно.

— Да почти ничего, — развел руками Реваев, — разве что чек. Да, чек, из которого следует, что набор был куплен сразу же после моего первого к вам визита. Fistler Crown, точно такой же, как и тот, что стоял у вас в доме. Одна проблема, когда покупаешь эксклюзивные вещи, никогда не можешь быть уверен, что найдешь именно то, что тебе нужно. Fistler не продаются в обычных магазинах, а в их фирменном отделе в Пассаже, как назло, в тот день из коллекции Crown был только набор Duo. Так что вы сами или с чьей-то помощью, — Реваев бросил многозначительный взгляд на угрюмо молчавшего Алексея, — избавились от тех ножей, что были в доме Подгорного, а затем заменили их новым набором. Или не так? Новый вы оставили себе, а сюда положили тот, что был у вас раньше?

Локтионова молчала, ее бледное лицо, словно окаменевшая гипсовая маска, не выражало никаких эмоций.

— Ну что вы молчите, Полина Игоревна? В отделе, где вы лично покупали данный набор, сохранились записи видеокамер, мы их изъяли. Так все же, какие это ножи? Новые?

— Вам не стоит отвечать на эти вопросы!

Чижевский рукой коснулся плеча Локтионовой. Она поежилась и тихо произнесла:

— Нет, новые я оставила у нас дома. Оля, домработница, должна была выбросить коробку, — она нервно усмехнулась, — я сама виновата, я знала, что у нее есть привычка хранить чеки и упаковку от всех покупок. Хозяйственная.

— Мы не подпишем протокол допроса с этими ответами, — возмутился Александр Львович, — вы манипулируете моей клиенткой. В качестве кого она здесь находится? Как свидетель или как представитель несовершеннолетней дочери, не более того. Если же вы пытаетесь представить Полину Игоревну в роли обвиняемой, то тогда мы имеем полное право отказаться отвечать на ваши вопросы.

— Ничего, — Локтионова отстранила удивленного адвоката, — я отвечу, если я виновата, то я отвечу. Какой смысл отпираться, если все и так ясно? — Она повернулась лицом к ведущему съемку оперативнику и, глядя прямо в камеру, уверенно произнесла: — Это я убила Толю. Я убила Анатолия Локтионова.

— Ты вообще поняла, что происходит? — Подгорный перевел взгляд с захлопнувшейся за спиной Мясоедова калитки на Марину. Та ответила ему таким же непонимающим взглядом.

Железная створка, едва успев захлопнуться, вновь распахнулась. Улыбающийся Мясоедов широким шагом приближался к Максу и Марине.

— Ну что у вас такие лица хмурые? — укоризненно спросил он. — Боитесь, что передумал? Руки, — не дожидаясь ответа, потребовал он от Подгорного. Тот только сейчас понял, что его запястья все еще скованы наручниками. — Вот так-то лучше. — Жора спрятал стальные браслеты в карман и подмигнул Марине: — Ну вот, теперь он точно весь ваш, пользуйтесь.