Мысли Любы опять переметнулись на события в их доме. Вот, значит, как. Пропал любимец отца и матери. Семочка. Пропал – странное слово для казака. Как, пропал? На виду у всех. Это значит, его украли? Такого быть не может, на виду у всех!.. Между прочим, его бы не стали насильно женить. На нелюбимой… Разве можно из троих детей любить только одного? Вот Бог их и наказал!

От таких страшных мыслей – когда это она своим родителям плохого желала? – Люба опять прослезилась, стараясь, чтобы брат этого не увидел. Она снова вспомнила злые глаза матери, когда обе подумали об одном и том же. Мать пообещала? Не будет этого. А Люба… она не смогла ей противостоять.

Митька, Митенька, что же ты-то молчишь? Почему не назовешь Любу своей коханной, на гулянье с нею не пойдешь… Не вызволишь ее из-под родительского гнета. Ведь даже сейчас, возвращая ее домой из захолустного хутора, отец думал вовсе не о том, что Любе там плохо, а только о том, что он один не справляется. В самом деле, где Семку-то носит? Интересно, если бы Люба пропала, о ней бы так же беспокоились? Мать даже слегла!

Может, Митька до сих пор считает ее маленькой девочкой, потому не обращает внимания на то, что Люба давно выросла. Маленьких девочек замуж не выдают!

Почему, скажите на милость, Дмитро никогда с нею о женитьбе не заговаривал? Боялся, что Люба ему откажет? Если бы он знал, что стоит ему только намекнуть… Она же видела, как он ей всегда улыбался, на Рождество и на Пасху маленькие подарки дарил. Правда не только ей, но и маме, Зое Григорьевне… Говорил, что Гречко у него – будто вторая семья.

Или потому, что они с Семкой еще в детстве побратались, вот Митька и считал Любу своей сестрой… Но не по крови же!

Она о своих чувствах к Дмитрию никому не говорила, но мать догадалась – и откуда, не понять! Сказала жестко, сомкнув губы в ниточку:

– За Митьку тебя не отдадим, и не мечтай! Голодранцы нам не нужны. Не для того твой отец на войне кровь проливал, на поле сто потов с него сходило, все в дом, копейку к копейке, чтобы тебе хорошее приданое справить. Чтобы посватался к тебе казак с достатком, и за его спиной ты горя не знала, на тяжелых работах не надрывалась, красу свою женскую не губила…

В голосе матери прозвучала тоска, но Люба в запале ничего не заметила. Кроме вот этого ее запрета: за Митьку не отдадим!

– … А я разве мало помогала тебе ткать, и шить, и холсты отбеливать… Так-то ты родителей благодаришь. Своеволие выказываешь. Теперь посиди на хуторе, подумай о том, какая ты любящая дочь!

Ну и пусть Митька из бедной семьи! Любиного приданого вполне бы им хватило, у нее есть еще кое-что, кроме приданного. Но Митька же не захочет жить на Любины деньги… Точно, он слишком чувствительный, не хочет ни от кого зависеть. Да разве Люба его хоть в чем-нибудь упрекнула бы?.. Все равно, скоро война или еще какой поход, и вернулся бы ее миленок с хорошей добычей… Но мать сказала: и не мечтай!

Теперь выходит… Теперь что-то случилось с ее любимым Семочкой. А не надо было других обижать!

– Рассказывай мне все по порядку, – приказала Люба. – Что значит, Семка куда-то делся?