— Да уж.

— Его зовут Джоэл Фишмен. Живет на Проспект-парке, недалеко отсюда. Женат, двое детей, мальчик и девочка. Преподает французский больше двадцати лет. Ничего такого особенного за ним нет, разве что однажды, восемь лет назад, попался пьяным за рулем. А шесть лет назад баллотировался в городской совет.

— Добропорядочный гражданин.

— Гражданин, да, мистер Болитар.

— И откуда же ты все это узнала?

— Сначала я подумала, не соблазнить ли его, пусть привезет к себе, а там то да се, постельные разговоры. Ну, сами понимаете. Но потом решила, что вы будете против такого самоуничижения с моей стороны.

— Это точно, Верзила Синди, я ни за что не позволил бы тебе использовать свое тело в дурных целях.

— Только в грешных?

— Вот именно, — улыбнулся Майрон.

— В общем, когда он ушел из клуба, я последовала за ним. Он поехал общественным транспортом, успел на последний поезд, который уходит в два семнадцать ночи. Потом дошел до дома. Бичмор-драйв, семьдесят четыре. Я продиктовала адрес Эсперансе.

Узнать остальное было не трудно. Мальчики и девочки, добро пожаловать в век компьютеров.

— Что-нибудь еще? — спросил Майрон.

— В клубе Джоэла Фишмена называют Крашем.

Майрон покачал головой.

— А конский хвост приделан. Вроде как дополнение к прическе.

— Серьезно?

— Вполне, мистер Болитар. По-моему, это своего рода маскировка.

— Ну, и что дальше?

— Сегодня в школе занятий нет, только родительский прием. Вообще-то охрана здесь довольно строгая, но уверена: вы сможете выдать себя за папу кого-нибудь из учеников. — Синди прижала ладонь ко рту, подавляя улыбку. — Как сказала бы Эсперанса, в этих джинсах и голубом блейзере вы вполне придетесь ко двору.

— И в таких ботинках тоже? — Майрон указал на свои легкие, типа мокасин, кожаные туфли.

Он пересек улицу и дождался, пока появятся первые родители. После чего пристроился рядом и поздоровался, как со знакомыми. Они ответили на приветствие, тоже сделав вид, что встречаются не впервые. Майрон придержал дверь, пропуская вперед даму, муж которой знаком предложил Майрону пройти вслед за ней. Майрон рассмеялся густым родительским смехом.

И после этого Верзила Синди еще будет говорить, что это она умеет растворяться.

За столом сидел охранник с журналом посещений. Майрон подошел и расписался под именем Дэвида Пила, накорябав фамилию как можно более непонятно. Потом взял бейджик, написал «Дэвид» и ниже, маленькими буквами «папа Мэдисона». Майрон Болитар, Человек с Тысячью Лиц, Мастер Маскировки.

Говорят, государственные школы ни в чем не меняются, разве что становятся меньше. Как всегда, полы здесь покрыты линолеумом, металлические шкафчики, в классные комнаты ведут деревянные двери с оконным стеклом посередине. Майрон подошел к кабинету 207. Стекло было закрыто объявлением, так что внутрь не заглянешь. Объявление гласило: Réunoin en cours. Ne pas déranger.[26] Французского Майрон не знал, но из второй фразы понял, что его любезно просят подождать.

Он поискал глазами расписание, что-нибудь вроде часов родительского приема. Ничего. Что же делать? Перед большинством дверей стояли стулья, на вид массивные и весьма практичные. Майрон заколебался, не присесть ли, но что, если появятся родители, которым назначена встреча как раз на этот час?