— Нравится? — осведомилась она.

— Пожалуй.

Верзила Синди повернулась к Майрону лицом, положила ладони на бедра, прикрытые гофрой, и надула губы:

— Только «пожалуй»?

— Потрясающе.

— Мой собственный эскиз.

— Ты у нас очень талантливая.

— Как думаете, Тереза оценит?

Майрон открыл было рот, но промолчал. Ничего себе.

— Сюрприз! — возопила Синди. — Я сама придумала это платье для подружки невесты. Подарок вам обоим.

— Мы еще даже не назначили день свадьбы.

— Подлинная красота выдерживает испытание временем, мистер Болитар. Право, мне очень приятно, что вам понравилось. Сначала я думала о цвете морской волны, но потом решила, что оттенок фуксии теплее. А я люблю теплые тона. По-моему, Тереза тоже, я ведь не ошибаюсь?

— Все верно, — кивнул Майрон. — Она обожает фуксию.

Верзила Синди озарила его улыбкой: крохотные зубы в огромном рту, — увидев такое, дети обычно кричат от страха. Майрон улыбнулся в ответ. Видит Бог, он любил эту большую безумную женщину.

— Эсперанса здесь? — Он указал на дверь слева.

— Да, мистер Болитар. Сказать ей, что вы пришли?

— Сам скажу, спасибо.

— В таком случае не будете ли так любезны предупредить, что я подготовлюсь к примерке через пять минут?

— Непременно.

Майрон тихо постучал в дверь и вошел. Эсперанса сидела за столом. На ней было платье цвета фуксии. В отличие от Верзилы Синди стратегически важные лохмотья делали ее похожей скорее на Рэкел Уэлч из фильма «Миллион лет до нашей эры». Майрон подавил смешок.

— Одно слово, — бросила Эсперанса, — и ты труп.

— Moi?[10] — удивился Майрон. — Впрочем, мне кажется, тебе больше подошел бы цвет морской волны. Ты не из тех, кто любит теплые тона.

— На двенадцать у нас назначена встреча, — сказала Эсперанса.

— К тому времени я вернусь, и, надеюсь, ты переоденешься. Лекс больше кредиткой не пользовался?

— Никаких сведений нет.

Она даже не подняла головы, демонстрируя, что полностью погружена в изучение какого-то лежащего на столе документа.

— Ясно, — сказал Майрон, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более непринужденно. — И когда же ты вчера ночью вернулась домой?

— Не беспокойся, папочка, комендантский час не нарушила.

— Я не о том.

— Именно о том.

Майрон окинул взглядом несколько стоявших у нее на столе семейных фотографий — довольно-таки банальных, но, в общем, естественных.

— Не хочешь поговорить об этом?

— Нет, доктор Фил, не хочу.

— Ладно.

— И не надо делать постное лицо. Вчера я лишь немного пофлиртовала.

— Я тебе не судья.

— А ведешь себя как судья. Ладно, куда ты наладился?

— К Сьюзи, в теннисную академию. Уина видела?

— По-моему, он еще не пришел.

Майрон поймал такси и выехал на набережную Гудзона. Академия Сьюзи располагалась неподалеку от пристаней Челси, в здании, которое выглядело — а может, и было — огромным белым пузырем. Стоит выйти на корт, и из-за давления воздуха, при помощи которого этот пузырь надувается, у тебя начинается шум в ушах. Всего кортов было четыре, на каждом с инструкторами играли молодые женщины и девочки-подростки. Сьюзи, при всех своих восьми месяцах, тренировала на первом, показывая двум дочерна загоревшим девицам с конскими хвостами, как следует выходить к сетке. На втором корте отрабатывались удары справа, на третьем — слева, на четвертом — подачи. Кто-то расставил по углам зоны подачи круги — вроде как мишени. Сьюзи заметила появление Майрона и подала ему знак немного обождать.