Как только буря совершенно и окончательно улеглась, часа в четыре утра, всевозможные службы как аэродрома, так и городских коммунальщиков вместе с ними, экстренным образом принялись расчищать одну из полос для спецборта.

За дело они взялись с таким горячим энтузиазмом, подогретым при помощи убеждений, посулов и такой-то матери самим мэром города (которого в свою очередь торопили соответствующие указы гебешного начальства с самого верха), что, глядишь, через пару-тройку часов и весь аэродром расчистят.

– Когда я рассказывала тебе о том, как любила в детстве метель, я не говорила того, что особенно мне нравилось, если утром, после ужасной непогоды, светило вот такое яркое солнце, – продолжала Настастья. Помолчав, она произнесла грустным голосом, все еще низким, но уже без скрипов и сипения: – Вот и все. Все закончилось. Закончилась буря, и закончилось наше заточение в гостинице. И закончился наш детектив и шпионские страсти.

– Зато началось что-то новое, – отозвался Максим.

– Да, – согласилась Настя. – Началось.

И, повернув голову, посмотрела на него.

– Ты куда летишь в свой отпуск?

– У меня изменился маршрут, – глядя ей в глаза, ответил Вольский.

– Ну да, такая задержка, – поняла Настя. – А куда летел?

– Сначала в Якутск. Оттуда в Питер. Там у моего хорошего друга-товарища своя туристическая фирма. Обычно, когда мне выпадает отпуск, а выпадает он неожиданно, как этот снег, – кивком головы указал он за окно, – я прилетаю в Питер, а Костян подгоняет мне какую-нибудь горящую путевку. Это как в лотерее: никогда не знаешь, где придется провести отпуск, и мне это нравится.

– Ну, тогда все проще, – грустно улыбнулась она ему и потерла пальцами посиневшую шею. – Успеешь на другую горящую путевку.

– Насть, – Максим посмотрел на нее очень внимательно и слегка скривился, – ну что мы об этом на самом деле будем говорить? Что ты полетишь в одну сторону, а я в другую? И всякую хрень какую-нибудь про невозможность иных вариантов? Нам обязательно это надо пообсуждать? Для порядку, что ли?

– Ну, давай не обсуждать, – согласилась она и снова отвернулась, чтобы не видеть его лица так болезненно близко.

– Давай так, – решительно заявил Вольский и сгреб ее в объятия со всеми ее печалями и грустными размышлениями. – Чтобы не осталось непоняток. – Он поцеловал ее в лоб и немного отклонился, чтобы лучше видеть ее лицо. – Поскольку у меня отпуск, то мы проводим его вдвоем и по ходу решаем, где будем жить.

– Вдвоем? – уточнила она тоном училки, подвергающей большому сомнению ответ ученика.

– Ну да, а как еще? – подивился Вольский и озарился идеей. – А полетели вместе куда-нибудь, куда Костя путевки найдет?

– У меня сезон, – улыбнулась, но все еще с грустью Настя. – Я в отпуск могу только зимой. А сейчас у меня посадки и самое горячее время начинается. Весь дом заставлен рассадой. Нынче весна поздняя, вот и посадки поздние.

– Значит, вместе сажать будем. Я же обещал тебе ямки копать, вот и начну практиковаться, – все искрился он неубиваемым оптимизмом. – Значит, летим… – Он посмотрел вопросительно. – Куда? Сразу в Новосибирск?