Он хотел добавить «внутренняя», но испугался – нет, так все испортишь. Лидка – баба взрывная, порох.

– Ладно, к делу давай, – Лидия Борисовна включила ноутбук, в котором понимала все, а вот Гущин не понимал в этих самых компьютерах ни черта, лишь умел включать и листать файлы с картинками-фотографиями. Да и то если эти фотки для него выводили на экран.

– Какие результаты? Чем порадуешь по Райкам?

– А с каких это пор, хочу тебя спросить, ты нас дублировать начал? На сторону часть образцов и улик отдавать для исследований?

– Ты про биолога Ершову, что ли?

– Приехала к нам – надо же, какая деловая. Сразу нос стала совать во все наши заключения.

– Это я попросил, она нам помогает, прикомандирована.

– На черта она мне тут нужна? – Лидия Борисовна откинулась на спинку своего кожаного вертящегося кресла. – Оборудование наше раскритиковала, видите ли, уже устарелое все. Да я сама два года назад эту лабораторию формировала, строила, все закупала, все приборы. А ей, видите ли, это все хламом представляется.

– Лида, я к тебе приехал за результатами, видишь? Тебе я только и доверяю, на тебя надеюсь, никогда ты меня не подводила. Ну что там у тебя? Ершова эта биолог, она сказала свое слово, как смогла. Что ты скажешь?

Лидия Борисовна посмотрела на него – долго так. Ах, какие глаза… какие глаза у Лидки… Полковник Гущин на секунду перенесся на много, много лет назад.

– Старый ты черт, – Лидия Борисовна открыла в компьютере нужный файл. – В общем-то расхождений у нас с выводами этого твоего биолога нет. Это что касается химического состава изъятых образцов с места происшествия. Глицерин, диметилсульфоксид, наличие следов жидкого азота, на трупе следы ДНК земноводного – это по Райкам. А вот то, что она нам в пробирках из Ховринской больницы привезла, там все то же самое, но фрагментарно. И следов ДНК там нет.

– А по контейнеру что? Ты его осмотрела?

– Это не просто контейнер, это биологический бокс для хранения и транспортировки. Электронный замок сенсорный, кодовый, и он сломан. Но открыли его все же при помощи кода.

– Но ящик… то есть бокс был вскрыт, там вся крышка разорвана, металл деформирован.

– Знаешь, мне тут от тебя в довесок к основным вопросам экспертизы по факсу еще пришли какие-то странные вопросы, видно, ты их в общий перечень не захотел включать. Насчет того, «не могло ли какое-то животное процарапать когтями или прогрызть».

– И это хотелось бы знать тоже, – сказал Гущин. – Это очень необычное и подозрительное дело, Лида.

– Крышка бокса, бесспорно, вскрыта изнутри, но повреждения носят механический характер.

– То есть?

– Я предполагаю, что использовались электрические ножницы для резки металла.

– Это предположение или ты твердо уверена?

– Я уверена.

Полковник Гущин достал клетчатый носовой платок и вытер вспотевшую лысину.

– У тебя когда обеденный перерыв? – спросил он, как спрашивал, бывало, встарь. – Я на машине, поедем пообедаем где-нибудь, а?

Иван Лыков остановил свой подержанный «Форд Эксплорер» на обочине и огляделся. Он только что приехал из Москвы сюда, в местечко Восьмивраги, что в пяти километрах к востоку от аэродрома «Райки».