— Да, мой отец говорил что-то о нашем родстве. Я не знала никаких родственников, кроме моего дядюшки Джорджа, и я очень рада познакомиться с одним из них! — и она протянула ему руку с обаятельной простотой и грацией.

Артур принял ее руку почти благоговейно.

— Вы не можете, — убежденно сказал он, — радоваться этому больше, чем я. У меня тоже нет родственников. До недавнего времени у меня была мать, но она умерла в прошлом году.

— Вы очень любили ее? — тихо спросила девушка.

Он кивнул в ответ, и Анжела, инстинктивно чувствуя, что находится в несколько щекотливом положении, не стала продолжать разговор.

Тем временем Алек очнулся от уютного и крепкого сна, которому он предавался на другой каменной скамье, и, подойдя к Анжеле, обнюхал ее и одобрительно завилял хвостом — вольность, немедленно возмутившая большого ворона, к которому теперь присоединился второй, не такой крупный. Смело приблизившись к бульдогу, он резко клюнул его в хвост — этот поступок заставил Алека подпрыгнуть так быстро, как только позволяло его искалеченное состояние, но он тут же получил еще более сильный удар от второй птицы; лишь когда Анжела вмешалась при помощи ветки боярышника, они прекратили свою атаку.

— Они ужасно ревнивые существа, — объяснила она, — они вечно бегают за мной и бросаются на каждую собаку, которая приближается ко мне. Бедный пес! Полагаю, тот самый герой, убивший Снарли? Отец мне все рассказал.

— Да, это легко заметить по его виду, — сказал Артур, смеясь и указывая на Алека, который действительно находился в довольно плачевном состоянии: один глаз был полностью закрыт, на голове большая полоса пластыря, а все остальное тело более или менее покрыто укусами. — Для меня это чрезвычайно неприятное дело, и ваш дядя, я полагаю, не скоро простит меня; но бедный Алек действительно не виноват. Он кроток, как ягненок, если только оставить его в покое.

— У него очень честное… лицо, хотя нос, кажется, сломан! — сказала Анжела и, наклонившись, погладила собаку.

— Что ж, я должна идти завтракать, — сказала она, наконец. — Сейчас, верно, восемь часов; весной солнце всегда освещает эту ветку в восемь часов, — и она указала на сухую ветку, наполовину скрытую распускающейся листвой дуба.

— Должно быть, вы внимательный наблюдатель, раз заметили эту особенность, но мне кажется, солнце еще не осветило ее полностью. Мне не хотелось бы так скоро расставаться со своей новой родственницей, — прибавил он с несколько натянутой улыбкой, — но сегодня вечером я должен уехать…

Эти сведения, очевидно, мало удовлетворили Анжелу, и она даже не пыталась скрыть своего беспокойства и недовольства.

— Мне очень жаль это слышать, — сказала она. — Я надеялась, что вы останетесь здесь на некоторое время.

— И я бы так и сделал, если бы не этот драчун Алек, но он, увы, совершенно исключил мое долгое пребывание в гостях у вашего дяди — благодаря призраку покойного Снарли — так что, полагаю, мне придется ехать поездом в 6.20. Во всяком случае, — прибавил он уже веселее, когда ему пришла в голову одна мысль, — я должен уехать из Айлворта.