— Мне удалось вырваться к обеду, дорогая.

— В самом деле?

— Ты могла бы уделить моему появлению чуть больше внимания.

— Почему? В тебе именно сегодня появилось что-то примечательное?

— Нет, но… примечательное, или нет — но человек, который был так глуп, — мистер Беллами особо подчеркнул голосом слово «глуп», — чтобы вступить в брак, имеет право ожидать, что его хотя бы заметят, когда он придет домой, и не станут игнорировать, как если бы он был бочкой с маслом в бакалейной лавке!

Тут он выпятил грудь, потер руки и взглянул на жену вызывающе.

Супруга откинула голову на спинку стула — и расхохоталась от души.

— Мой дорогой Джон, вы меня просто убьете! — произнесла она, наконец.

— Могу ли я поинтересоваться, — холодно спросил мистер Беллами, — над чем вы смеетесь?

— Над вашим немного вульгарным, но ярким сравнением — сразу ясно, откуда вы черпаете вдохновение. Правда, лучше было бы упомянуть маргарин, а не масло — тогда было бы идеально.

Ее муж нервно покосился на свою маленькую пухлую фигурку, отразившуюся в зеркале.

— Должен ли я сделать вывод, что вы называете меня «маргарином», миссис Беллами?

— О, если угодно. Масло или маргарин — не столь важно, но учтите, что вы непременно растаете, если будете кипятиться.

— Я совершенно не кипячусь, я холоден и спокоен, мадам! — отвечал он, задыхаясь от ярости. Тут взгляд его упал на ожерелье. — Что это за ожерелье? Кто дал его вам? Я требую ответа!

— Вы требуете? Поосторожнее со словами, прошу вас. Мистер Джордж Каресфут подарил мне это ожерелье. Оно стоит тысячу фунтов. Вы удовлетворены?

— Нет, я не удовлетворен! Ноги этого проклятого Джорджа Каресфута здесь больше не будет. Я отошлю ему его проклятое ожерелье! Я буду отстаивать свои гражданские права, как англичанин и супруг, я…

— Вы сейчас сядете и выслушаете меня.

Тон, которым были произнесены эти слова, заставил мистера Беллами позабыть обо всех абсурдных лингвистических и юридических эскападах, срывавшихся мгновение назад с его уст — и он уставился на свою супругу. Она встала и указывала ему на стул. Лицо ее было спокойно и бесстрастно, только зрачки пульсировали с пугающей быстротой. Беллами хватило одного этого взгляда. Он струсил и послушно уселся на стул.

— Вот и хорошо, — спокойно сказала Анна Беллами. — Теперь мы можем побеседовать в спокойной обстановке. Джон, вы юрист и потому, я полагаю, более или менее светский человек. Теперь я прошу вас взглянуть на меня повнимательнее. Скажите — как юрист и светский человек — считаете ли вы вероятным или возможным, чтобы я вышла замуж за вас по любви? Буду говорить прямо: ничего подобного, конечно, не произошло. Я вышла за вас, потому что вы более всего подходили для моих целей. Если вы поймете и признаете сей факт, это избавит нас обоих от большого количества неприятностей. Что же касается ваших слов о самоутверждении и использовании своего авторитета, то это просто глупость. Вы хороши в своем деле, вы прекрасный и честный адвокат, но неужели вы полагаете, что хоть в чем-то равны мне? Если вы так думаете — вы совершаете ужасную ошибку. Будьте осторожны и более не ставьте подобных опытов. Впрочем, не думайте, что с моей стороны был только голый расчет, это не так. Если вы будете вести себя должным образом и станете руководствоваться моими советами, я сделаю вас одним из самых богатых и влиятельных людей в графстве. Если откажетесь — я избавлюсь от вас в тот же момент, как только буду в силах. Я должна занять высокое положение — и если вы не последуете за мной, я займу его одна, без вас. Что касается ваших жалоб на то, что я вас игнорирую, не забочусь о вас — этот мир очень велик, дорогой Джон. Найдите себе утешение в другом месте. Я не стану ревновать, обещаю. Ну, думаю, я все объяснила. Намного удобнее, когда все всё ясно понимают. Пойдемте обедать?