«Впервые в жизни, Артур, я берусь за перо, чтобы написать тебе, и, по правде говоря, трудность стоящей передо мной задачи, равно как и моя собственная неумелость, приводит меня в замешательство, и хотя мне есть что сказать, я даже не знаю, дойдет ли оно до тебя — если, конечно, этому письму суждено оказаться в твоих руках.
Хроника событий, которую я прилагаю — на тот случай, если ты все еще не знаешь о них — расскажет тебе все подробности того, что произошло с тех пор, как ты покинул меня более года назад. Из нее ты узнаешь, как жестоко я была обманута, как вышла замуж за Джорджа Каресфута, считая тебя мертвым. О, во веки веков я никогда не забуду ту страшную ночь и не перестану благодарить Бога за мое милостивое избавление от дьявола, за которого я вышла замуж. А потом наступило утро и привело ко мне тебя — тебя, мертвеца, оказавшегося живым. И пока я стояла в первом смятении моего изумления, забыв обо всем, кроме того, что это был ты, мой родной, мой любимый Артур, не дух, а ты сам, во плоти и крови — пока я все еще стояла так, потрясенная невыразимой радостью, ты обрушился на меня с ужасными словами, от которых я задохнулась, чувствуя сердцем, что они должны казаться тебе справедливыми — и не могла ответить ни слова.
И все же иногда, когда я вспоминаю эти слова, меня переполняют удивление и негодование; удивление — что ты считаешь меня настолько безумной, чтобы отвергнуть любовь всей моей жизни, и негодование — что ты считаешь меня настолько пропащей, чтобы опозорить ее. Они сводили меня с ума, эти слова, и с того момента я не помню ничего, кроме хаоса, охватившего мой разум и бесконечно бушующего в моей голове, словно море. Но все это прошло, и я с благодарностью могу сказать, что теперь я совершенно здорова.
И все же я еще не могла писать тебе, Артур; я даже не знала, где ты, и не могла помыслить о том, чтобы вернуть тебя. После того, что произошло, я смотрела на тебя, как на совершенно потерянного для меня в этом мире человека. Однако несколько дней назад я отправилась к леди Беллами по ее просьбе. Все, что она мне сказала, я не стану сейчас повторять, чтобы не сделать это письмо слишком утомительным для чтения, хотя многое из сказанного было достаточно странным и интересным, чтобы его стоило повторить. В итоге, однако, она сказала, что мне лучше написать тебе, и подсказала, куда писать. И вот я пишу тебе, дорогой мой.
Было и еще кое-что, о чем сказала мне эта женщина — и пусть для меня это печальная новость, я не должна бояться признать случившееся. Леди Беллами сказала, что на Мадейре, куда ты переехал, живет дама, влюбленная в тебя, красивая и богатая; что именно с ней ты нашел утешение после случившейся с нами беды и, по всей вероятности, женился на ней.
Так вот, Артур, я не знаю, так ли это, но если так, то спешу сказать, что не виню тебя. Ты страдал от того, что, должно быть, казалось тебе невыносимым злом, и бросился за утешением к той, которая могла его предложить. В мужчине это, пожалуй, естественно, хотя женщине такого не понять. Если это так — говорю я от всего сердца — будь счастлив, как только можешь. Но помни, что я говорила тебе давным-давно, и не впадай в какие-либо заблуждения на этот счет; не воображай, что обстоятельства сложились вот таким образом, и потому меня следует вычеркнуть из памяти навсегда — это не так. Ты не сможешь забыть меня, хотя на какое-то время ты — вполне справедливо — будешь чувствовать отчуждение. Пусть в этом мире ты вне моей досягаемости — но в мире ином, вечном, я заявлю на тебя свои права.