Грубая, неблагодарная особа.

Он продолжал перечислять все ее недостатки, но самым худшим было откровенное желание поймать в сети мужчину. Если бы не ее намерение найти мужа, он вполне мог бы с ней помириться. Только он не желал ничего подобного. Нет, черт побери! Ему просто необходимо питать к ней вражду, чтобы все время помнить: эта женщина для него под запретом.

Вряд ли он нуждался в напоминании о том, что вчера при виде девицы он мгновенно ощетинился. До чего же она ухитрилась разозлить его тогда, на пристани! И это самое странное. Не в натуре Андерсона позволить подобным случаям воздействовать на него до такой степени, что он до сих пор не в силах успокоиться! Обычно его считают легкомысленным. Он даже не может вступить в спор или драку с братцем Уорреном, способным вывести из себя святого своей угрюмостью и ворчанием, и не обращал внимания на докучливого зануду. Только эта девица беспокоила его, как заноза в пальце.

Но тут в дверях возник Бойд и попытался опереться о косяк, однако едва не свалился на пол. Дрю, погруженный в свои мысли, не слышал, как открылась входная дверь, но, очевидно, братец только что добрался до дома. Выглядел он так, словно не спал всю ночь.

Хотя волосы Бойда были такого же цвета, как у Дрю, — светло-каштановые с золотистыми прядями, он не стригся с тех пор, как сошел на берег, и, судя по их виду, ни разу не причесался. Светло-карие глаза были налиты кровью. Из пяти братьев только Бойд и Томас унаследовали гигантский рост отца.

— Ты еще не ложился? — предположил Дрю.

— Спал, только понятия не имею где, — буркнул Бойд.

— Так вот что случилось прошлой ночью? Ты бросил меня ради мягкой постели.

— Смутно припоминаю, что она была очень мягкой, но я уверен, что ты и без меня сумел найти дорогу к дому.

— Да, причем довольно рано, — хмыкнул Дрю, качая головой. — В самом деле, Бойд, стоит тебе прийти в порт, как тебе море по колено. Неужели твое последнее плавание было таким длинным?

— Нет. Просто на борту была пассажирка, к которой я воспылал безумной похотью, причем продолжалось это почти две чертовые недели.

Дрю вскинул брови:

— И ты ничего не смог поделать?

— Он а была замужем, везла с собой двоих детей и изнемогала от счастья по поводу того, что плывет к мужу, так что не мог же я дать ей понять, что испытываю…

— Ну? Теперь-то ты успокоился?

— Спроси после того, как протрезвею, — отмахнулся Бойд и ехидно осведомился: — А как прошел твой вечер?

— Почему не спросить меня после того, как познакомишься с пираткой? — парировал Дрю.

— Нет уж, благодарю. У меня уже целый список предлогов и извинений для любимой сестрицы. Меня-то она не затащит на свои скучнейшие собрания. Я учился у самого Мэлори, каким образом их избегать. Кроме того, ты куда лучше меня умеешь скучать.

— Твое великодушие, братец, не имеет границ, — расхохотался Дрю. — Хочешь побиться об заклад, что ты изменишь мнение после того, как встретишься с пираткой?

Но Бойд только ухмыльнулся:

— На эту удочку я не попадусь. Если она действительно такая красавица, ты бы постарался сплавить меня отсюда.